– С каких это пор ты стала детективом?

– Я всегда им была.

– Вот именно, всегда. – Я улыбнулся и раскрыл блокнот. – Хорошо, смотри.

Она взглянула на рисунок и перекрестилась.

– Я говорила тебе, что в комнате плохой аше.

– Да, помню. Но что означает этот символ?

– Не знаю. Я просто увидела его. – Она села рядом. – А почему ты спрашиваешь?

Я не знал, что ответить. Непонятно, можно ли вообще доверять ее снам, в том смысле, что они что-либо означают.

Я вдруг вспомнил день накануне гибели отца. Мы с Хулио хорошо посидели на крыше, покурили травку и послушали доносящуюся из открытых окон музыку сальса. А когда потом спустились, я увидел, что у бабушки всюду зажжены свечи, а на боведа стоят бокалы с водой. На мой вопрос, зачем это, она отмахнулась.

Сейчас не хотелось бередить старые раны, но я должен был спросить.

– Помнишь, за день до гибели отца ты зажгла свечи и на полнила бокалы на боведа. Зачем?

– Hacemuchotiempo.[28]

– Да, бабушка, это было давно, но мне важно знать.

– Зачем?

Я молчал.

Она тяжело вздохнула.

– Мне приснился сон. Как раз перед тем… как это случилось.

Она начала рассказывать свой сон, и я вспомнил ту ночь двадцать лет назад.

Хулио уговорить не удалось, как я ни старался. Пришлось отправляться на заклание одному. Я вышел из метро и уныло поплелся по безлюдным улицам. Мне встретился лишь один прохожий, да и то сильно пьяный. В нашем доме окна горели только в одной квартире, и мне не нужно было считать этажи, чтобы определить в какой. Значит, родители не спят, ждут меня. Когда отец обнаружил мой тайник, мама была на работе. Но теперь она уже все знает.

Я отправил в рот пластинку жвачки, чтобы отбить запах выпивки и травки. Шагнул в тихий, как склеп, подъезд, поднялся в лифте на свой этаж. Из-под входных дверей нашей квартиры пробивался свет. Готовясь к взбучке, я несколько раз глубоко вздохнул и открыл дверь.