— Лукас, — прошептала я, переплетая свои пальцы с его и нежно сжимая. — Что за чувак с повязкой на глазу? Он сказал тебе свое имя? — Его улыбка немного померкла, брови слегка нахмурились.

— Нет. Нет, он был... — Он слегка покачал головой, затем пару раз моргнул, словно пытаясь побороть желание уснуть. Черт, я просто должна оставить его в покое. Я уже была уверена, что знаю, что он мне скажет.

Когда я уже собиралась уйти, его пальцы сжали мои.

— Он все время называл тебя своей. Он все говорил о своей дорогой (Дарлинг).

Желчь подступила к горлу, и я с титанической силой протолкнула ее обратно.

— Чейз, — прошептала я голосом, полным ужаса и пятилетнего страха. — Он жив. Как...

— Он совсем был не в себе, — сказал мне Лукас, его голос все еще был сонным бормотанием. — Ты сделала это с ним, ангел? Ты лишала его глаза и настолько изуродовала? Надеюсь, что да.

Это заставило меня коротко рассмеяться. Его веки опустились, но еще одна улыбка тронула его сочные губы.

— Я так счастлив, что ты здесь, — прошептал он. Его пальцы снова сомкнулись на моих, и даже когда его дыхание выровнялось во сне, мне потребовалось много времени, чтобы заставить себя отстраниться.

Когда я наконец это сделала, я откинулась на спинку стула и долго смотрела на него. Он был таким... невинным. Это должно было стать для меня серьезным препятствием. Это должно было напугать меня и заставить пробежать милю в противоположном направлении. Все в нем кричало о том, что он хороший парень, а это было явно не в моем вкусе.

И все же... вот я, наблюдаю за ним, пока он спит на больничной койке, забинтованный и весь в следах от кулаков моего бывшего. Я была здесь, страшась мысли о том, чтобы когда-нибудь оттолкнуть его, даже если это должно было уберечь его.

Я даже не могла сказать, когда это произошло, была ли это ночь, когда мы встретились, или только сейчас, но он твердо превзошел категорию «просто хороший любовник». Он стал слабостью... потому что, черт возьми, я заботилась о нем.

Мягкий щелчок открывающейся за моей спиной двери прервал ход моих мыслей, и я подняла голову, чтобы увидеть там Зеда. Потом уставилась на него.

— Я думала, что сказала тебе отдохнуть, — прошептала я. — Он лишь небрежно пожал плечами и кивнул спящему Лукасу.

— Пришлось проведать моего младшего брата. Как он поживает?

Я поморщилась, затем вскочила со стула. Мы могли поговорить за пределами палаты, чтобы не разбудить Лукаса, потому что он только что вышел из операционной. Лучшее для него сейчас, если не считать болеутоляющих, это сон.

Зед снова закрыл за нами дверь, когда мы вышли, и Касс поднял взгляд с того места, где он ждал, прислонившись к стене напротив. Наклон его головы был вопросительным, и я показала ему, что он должен следовать за нами до конца зала.

— Он словно в тумане и все такое, — сказала я им, скрестив руки на груди. Я по-прежнему носила куртку Касса, которая была мне велика и, вероятно, выглядела нелепо, но в то же время она была чертовски удобной, поэтому я не предложила вернуть ее.

Зед тоже заметил это, сурово взглянув на нашивку Жнеца на левом плече, прежде чем нахмуриться, глядя на меня с раздражением на лице.

— Как и следовало ожидать, — сказал Касс, отвечая на мое заявление и игнорируя то, как Зед смотрел на меня. Или я думала, что он игнорировал это, пока он не изменил свою позу и не прислонился к стене намного ближе ко мне, чем он был минуту назад.