ПРОЛОГ

14 марта 1920 г.

«Привет.

Всем волостным и сельским ревкомам Барнаульского, Бийского, Кузнецкого и прочих уездов.

Всем товарищам крестьянам, рабочим и партизанам шлю искренний привет и приношу вам, товарищи, глубокую благодарность за ту поддержку, которую вы оказали мне с кровавым самодержцем Колчаком за освобождение трудового народа от гнёта и произвола алчных до власти дармоедов. Спасибо вам, братья, что вы не забыли меня, когда я был заключён в тюрьму волками в овечьей шкуре.

Товарищи, всё перенёс с вами в тайге, борясь за свободу, равенство и братство трудового народа, за это отсидел в тюрьме два месяца. Теперь я освобождён и шлю товарищеский привет не как арестант, бандит и грабитель, а как свободный гражданин, снова готов бороться против угнетателей и дармоедов, Колчака. С вами я пойду против всех врагов. Товарищи, организуйтесь в истинную трудовую коммуну без участия белоручек и кулаков. Сплачивайте ваши трудовые ряды, и в нужный момент выступим сплочёнными рядами добывать истинную свободу.

За свободу, равенство и братство.

Смело вперёд.

Начальник партизанского отряда Г. Рогов.[1]

…

1 мая 1920 года Новосёлов и Рогов подняли мятеж против Советской власти.

1. КРАСНЫЙ УГАР

(село Кытманово, Сорокинского уезда, Алтайской губернии)

Грохот близкого взрыва резко выдернул Григория из сна, в котором они с Сашенькой разлюбезной плещутся в тёплой воде Жуланихи. Мирную картину сменила страшная правда жизни. По мирному Алтайскому селу лупит трёхдюймовка. Пушкари садят не густо. Скорее всего, пушка у них всего одна. Григорий уже забыл про сон. Мозг его просчитывает варианты, а руки автоматически натягивают старые галифе, гимнастёрку, сапоги. Не успел он затянуть ремень, как долетел звук следующего выстрела. На этот раз разрыв донёсся со стороны базарной площади.

– Следующий может и сюда… – мелькнула мысль в голове. Григорий сунул в карман наган. Патроны россыпью там болтались всегда.

– Эх, прости господи, пресвятая анархия и Михаил Бакунин пророк ея – пробормотал Григорий и, плечом с размаху высадив окно, вывалился из избы. Не теряя ни минуты, он переворотом ушёл за поленницу и залёг, укрыв голову руками. В ту же минуту третий снаряд попал прямо в крышу, которая потеряв опору, завалилась внутрь. Из стойла донеслось беспокойное ржание. По двору с громким кудахтаньем носились куры, на цепи заходился от истошного лая местный кабыздох, а ошалевшая от ужаса кошка сиганула через забор и скрылась за кустами шиповника.