Поломав голову где-то полчаса, я вспомнил о фургоне, который видел на заброшенной дороге, и в голове тотчас же родился гениальный план. Я отыскал в телефоне номер Фреда Фостера. В последний раз мы разговаривали два, а то и три года назад, но я все равно мог ему довериться. Фред был старше меня на пару лет, и в детстве мы крепко дружили. Его отец тоже состоял в Бильдербергском клубе.
Фостер управлял автомастерской «У Бреннера», которая раньше принадлежала нашей семье. Когда мама заболела, отцу пришлось продать свой бизнес, чтобы заплатить за лечение; Билл, отец Фреда, купил мастерскую и оставил все как было при прежнем владельце. Так он сумел поддержать гордого человека, не привыкшего принимать помощь даже от близких друзей.
Мастерская стояла на Парадайз-Роуд, единственной асфальтированной дороге, по которой можно было добраться до моего дома. Конечно, были и объездные пути, но тот, кто ехал ко мне в первый раз, едва ли стал бы делать большой крюк. Несколько лет назад на здании установили камеры видеонаблюдения, и я решил попросить у Фреда вчерашние записи. Начал было плести какую-то чушь про то, что якобы подозреваю Лилу в неверности, но Фред оборвал меня на полуслове: «Для тебя все что угодно, Джонни». В результате я получил записи за целый день, а отвечать на неудобные вопросы не пришлось.
Вернувшись домой с заветной флешкой, я чувствовал себя гораздо спокойнее. Перспектива провести остаток дня, изучая видео, меня не пугала. Даже наоборот — куда лучше занять себя чем-то монотонно-убаюкивающим, чем мучиться вопросами, на которые нет ответов. Я посчитал, что уложусь в пять-шесть часов, включив ускоренный просмотр.
Если фургон проезжал по Парадайз-Роуд, его должна была запечатлеть одна из камер.
Я налил себе лимонада и устроился с ноутбуком на веранде. На флешке хранились двенадцать файлов, по одному на каждый час.
Просмотр оказался делом куда более муторным, чем я рассчитывал. Объектив захватывал парковку и кусок дороги. Камера едва успевала фиксировать пролетавшие по ней автомобили. Я немного увеличил скорость, но тогда машины стали мелькать слишком быстро.
Мало-помалу я приноровился останавливать изображение, как только в кадре появлялся новый автомобиль. Просмотр первого файла отнял пятьдесят минут, со вторым я управился за сорок. На третьем меня ждало открытие. Остановив картинку, я увидел «шевроле» Лилы. Часы в углу экрана показывали, что моя теперь уже бывшая девушка проехала по направлению к моему дому в восемнадцать тридцать. Я отлично разглядел за лобовым стеклом знакомую кудрявую головку. Первой мыслью было позвонить Лиле, но вместо этого я снова запустил запись. Теперь я не только высматривал фургон, но и ждал момента, когда «шевроле» поедет обратно. Долго ждать не пришлось. Машина Лилы снова мелькнула перед камерой через полчаса. Учитывая время, потраченное на Парадайз-Роуд, у меня дома она пробыла совсем немного.
Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Лиле было попросту некуда ехать по Парадайз-Роуд, кроме как ко мне.
А фургон на записях так и не появился.
10
Я все-таки позвонил Лиле. Она не ответила, но другого я и не ждал.
Познакомились мы около года назад, и роман получился довольно скоротечным. Лила работала в кафешке, в которую я одно время зачастил. Обычно я заходил туда по средам, когда Дженни отправлялась в гости к бабке и деду с материнской стороны и мне полагалось забирать ее ровно в три: если я опаздывал хотя бы на пять минут, моя бывшая теща поднимала скандал до небес. В час или два я являлся в кафе с альбомом для набросков, заказывал кофе и круассан и рисовал иллюстрации для книг, которым не суждено было увидеть свет.
Лила сидела за кассой. Первое время мы небрежно приветствовали друг друга и изредка переглядывались. Потом все вдруг завертелось очень быстро. Лила была на два года моложе меня. Она мне нравилась, и наше будущее представлялось прекрасным. Месяц спустя мы праздновали ее двадцать четвертый день рождения у меня дома.
Все началось с того, что она подошла к моему столику посмотреть рисунки. Позже Лила всерьез обвинила меня в том, что я соблазнил ее при помощи своих набросков. Отчасти она была права. В тот день стояла адская жара, и я устроился внутри, под защитой кондиционера. Лила подсела ко мне, предупредив, что, если появится хозяйка, ей придется вернуться за кассу, хотя с учетом температуры воздуха этого можно не опасаться. Владелица заведения, объяснила Лила, из породы белых медведей и в такую погоду предпочитает отсиживаться дома. Чуть позже я имел случай познакомиться с великой и ужасной миссис Эванс и убедиться, что с медведем ее роднит не только любовь к прохладе.
Мы оба были молодыми родителями, которые пытались что-то строить на руинах семейного очага. Этого с лихвой хватило, чтобы разговориться и увидеть друг в друге родственную душу. Мы немного поболтали о моей работе, а потом Лила вдруг спросила, не хочу ли я как-нибудь выпить с ней пива. То ли дело было в ее непосредственности, то ли в том, что в глубине души мне ужасно хотелось пива… в общем, Лила угадала ответ по моему лицу. А причину его поняла лишь потом.
Первое свидание у нас было в «Устрице». Мой друг Росс резонно заметил, что такое шикарное место не годится для ужина с едва знакомой девушкой, но я его не послушал. Мне понравилось действовать спонтанно. Следовать чутью.
За ужином я честно рассказал Лиле о своих запутанных отношениях с алкоголем, о взлетах и падениях и о том, что считал главной причиной своих бед: о нежелании признавать проблему. Нужно падать снова и снова, чтобы наконец осознать: твоя жизнь больше тебе не принадлежит. Тот, кто успеет это понять, спасется. Лила слушала меня с таким искренним сочувствием — и, кажется, даже с восхищением, — что мне сделалось неловко. Я редко и мало с кем говорил о своей беде, но в тот вечер слова лились сами собой, как будто мы с Лилой знали друг друга сто лет. Я рассказал, как брат и верные друзья привели меня в общество анонимных алкоголиков и как это меня спасло. Помощь подоспела вовремя, пока выпивка не успела вытеснить из моей жизни все остальное. На собраниях АА очень быстро осознаешь, каким стремительным бывает падение в пропасть, не имеющую дна. У алкоголиков одна история на всех, и в каждом можно увидеть отражение себя — прошлого или будущего. Опыт моих товарищей почти до смешного совпадал с моим собственным.
Тогда я еще этого не знал, но Лила меня понимала, потому что уже три года сражалась с собственными демонами. Ее бедой был кокаин. В эту трясину Лилу затащил бывший муж Кевин, мелкий неудачник, сексист и свинья. Она выкарабкалась, но время от времени зависимость вновь давала о себе знать.