— Кто лидер внутри? — Наконец спросил я.

— Спун.

Когда я посмотрел на него, он только усмехнулся.

— Спун?

Он пожал плечами.

— Этот человек гнет ложки, как ещё его можно было назвать? (Прим. В английском языке слово «spoon» — ложка).

Смеясь, я покачал головой, прежде чем провести рукой по волосам. Затем я откинул голову назад, чтобы погреться на солнце.

— Прекрасно. Устрой мне встречу со Спуном. Я поклянусь итальянцами и их именами.

— Я не знаю, как все пойдет, — пробормотал он.

Нахмурившись, я выпрямился.

— Это не твое дело знать. Просто организуй мне встречу. Есть что-нибудь еще?

— Здесь много людей, которые ищут товар…

— До свидания, О"Коннор, — оборвал я его.

Кивнув, он повернулся и направился обратно к углу вместе с остальными ирландцами.

Мне нужно было сосредоточиться на чем угодно, только не на ней. Но как я мог это сделать, когда каждый раз, когда я чувствовал, как бьется мое сердце, я думал о ней и Итане.

По внутренней связи раздалось оповещение.

— Каллахан, к тебе посетитель. Каллахан, к тебе посетитель.

Оттолкнувшись от забора, я почувствовал на себе их взгляды, когда направился к зданию.

Те, кто остался в группе лысых, не сводили с меня глаз, но не осмеливались подойти ближе. Мексиканцы просто расступились, когда я прошел, в то время как чернокожие сделали вид, что меня не существует. До тех пор, пока они не встанут у меня на пути, с ними все будет в порядке.

Охранники у двери сопроводили меня, закованного в цепи, внутрь. Моя мать в обязательном порядке навещала меня через день, независимо от того, в какой тюрьме я находился и как далеко это было. Она всегда приходила с завитыми волосами, в отглаженном платье, и даже через стекло я чувствовал нежный аромат ее духов, и что бы ни происходило, она всегда одаривала меня самой широкой улыбкой. Я ненавидел то, что мне приходилось видеть ее такой.