— Его мучают сильные головные боли, все-таки ему ваш родственничек голову прострелил. Сейчас за тебя перенервничал или что-то вспомнил снова. Обычно все стандартно, — пояснила Ами, покосившись на капельницу.

— Что значит, что-то вспомнил?

— Не вникай. Захочет, сам расскажет, — отмахнулась девушка, и присела рядом на диван. Она выглядела устало и явно не рассчитывала, что придется возиться со мной, вместо того, чтобы спать после напряженного дня.

— Зачем я вам? — спросила я.

— У Ильяса спроси, зачем ты ему.

— Он не говорит, — я отвернула голову, уставившись в стену. Мне становилось лучше. Даже тошнота отпускала, — я просто не понимаю, для чего вернулся, если знает, как ненавижу его. Хотя, он так удивился моей ненависти, словно забыл, что натворил. И снова пытается перекинуть ответственность за свои грехи на других.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— За что ты ненавидишь его? За то, что брюхо твоему Волкову прострелил? — хмыкнула Ами.

— Не строй из себя дурочку, — я с осуждением взглянула на нее, — за то, что убил моих родителей. И наглости хватает снова ворваться в мою жизнь, чтобы все испортить.

— Погоди-погоди, — растерянно пробормотала Амина, — что значит, убил твоих родителей?

— А ты не в курсе? — я злобно хмыкнула. — Твой бойфренд жестоко убил их. Предатель. Был рядом, врал и скрывал, что руки по локоть в крови.

— Руки у него, конечно, даже выше локтя запачканы, но перед тобой Ильяс чист, — янтарные глаза холодно уставились в мои, — твоих родителей он не убивал. Это сделал другой человек.

— Не надо прикрывать его.

— Дорогуша, ты же читала про него по любому. Про почерк Сафарова писали везде, пока не подчистили. Твоего батю жестко пытали, и ты знаешь это. У Ильяса другая привычка убивать людей. Не приплетай ему чужие грехи. Этот ненормальный слишком сильно тебя любил, чтобы тронуть даже пауков в твоем доме.

Она встала с дивана, устало смотря на капельницу:

— Тебя не тошнит, все хорошо? — получив в ответ немой кивок, продолжила. — Я вернусь к тебе через часик. Если почувствуешь себя плохо, кричи, у нас чуткий сон, хотя вряд ли кто-то в этом доме сможет подремать.

Она уже почти вышла, когда я окликнула ее.

— Амина, кто убил моих родителей?

Девушка как-то странно посмотрела на меня. Словно я удивила ее этим вопросом или глупость спросила. Затем она склонила голову набок и в янтарных глазах проскользнула задумчивость.

— Это не Ильяс. Я поклясться могу, что это не он. Остальное спрашивай у своего мужа, он знает.

Амина сдержала свое слово и вернулась через час, чтобы убрать капельницу. Мне стало намного лучше, но сильно клонило в сон, хотя я пыталась противиться ему. Девушка принесла мне горячую гречку с куриной грудкой и пару кусочков хлеба, наказав все съесть, а сама ушла. На этот раз я послушалась ее и насытившись, обессиленно провалилась в сон.