— Вы хотели сказать, Южное Синано.

— Цуна, скажи, что бы подали горячее.

Усадив гостей в своем шатре, я задумалась, как теперь стоило мне поступить. Было ясно, что ни Харуна, ни Есимото не посмеют нарушить договор. Никто из трех кланов еще не достиг своих целей.

— Канске, ты ведь стратег Харуны? — спросила Цунанари.

— Да.

— Ты мог бы помочь нам…

— В чем именно? — неуверенно поддержал разговор Канске.

— Видишь ли, мы не знаем, что нам делать. Войска моей сестры и Канаи разделены полем. Канаи не решается напасть, а мы не можем напасть на него.

То, что говорила Цунанари была правдой. Враг хорошо подготовил оборону, напади я с войсками на Канаи, то могу потерять большинство своих людей. Если не предпринять активных мер, то вскоре у нас иссякнут продовольствия.

Мои войска были в затруднительном положении, хотя, кроме меня и Цунасиге никто не знал о нависшей угрозе, даже Цунанари не догадывалась, какую важную тему она поднимала.

— Канаи… Канаи… Разве это не он напал на нас этим летом? — удивился Канске.

— Да, мастер, — подал голос один из его ребят.

— Две армии стоят друг напротив друга лагерем, и никто не решается напасть?

— Да.

— Я знаю как вы сможете одолеть Канаи в этом случае, но у меня есть условие.

— Какое? — за Цунанари спросила я.

— Если вы одержите победу, то двадцать процентов от захваченного — моя.

— Если? Ты не уверен в победе? — вмешался Цунасиге.

— Никогда не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — ответил Канске.