Делая шаг за шагом, Лин пыталась вспомнить хотя бы одно полезное заклинание. Единственное, что она сделала сразу, это отправила маячок Икрею и Трейвенту. Правда, они могли не понять, что это. Почему-то им всем так и не хватило времени договориться хоть о какой-то связи на расстоянии. Опять же из-за ее обид.

Синий дракон ухватил Равенеля за золотистое крыло, и на какое-то мгновение Шарлинта перестала дышать. Но амаир вырвался, ухватил обидчика за хвост и отшвырнул к скалам. Горная гряда сотряслась, синий рухнул к ее подножию. Сверху на него опрокинулась лавина черных камней. Один против трех. С подранным крылом. Крылом…

Крылья. Бабочки. Заклинание буквально само всплыло в памяти. В том числе и та самая усиленная формула, которой должно было хватить против дракона. Главное, не задеть магией Равенеля. Нужно отвлечь изгоев от него, отвести в сторону. Не окликнешь же: «Эй, господа драконы». Если только…

Шарлинта создала большой файербол и запустила прицельно в чернильно-синего дракона. Даже если не почувствует, вряд ли огонь мог навредить этим чешуйчатым, то, возможно, заметит вспышку. Огненный шар врезался в синий драконий бок и рассыпался в воздухе замысловатым фейерверком искр.

От раздавшегося рева амаинтов вздрогнул воздух, болезненно толкнув невидимой, но ощутимой волной в грудь принцессы. Лин раньше никогда и не подозревала, что и в драконьей ипостаси у каждого чешуйчатого свой голос. И если угрожающий рык чужаков обещал ей немедленное возмездие, то интонации Равенеля были намного богаче. И помимо злости и ярости в ней явно слышалось беспокойство и страх. За нее. Или же у Шарлинты на фоне потрясения излишне разыгралась фантазия.

Двое чужаков теснили ее амаира к скалам, а третий направился в сторону принцессы. Только сейчас Лин сообразила, что ему необязательно подлетать слишком близко, чтобы опалить огнем. А она совсем забыла про щит. Правда, девушка не знала, выдержит ли он подобную огневую атаку. Никто и никогда не готовил магов к войне с драконами. Амаинты не нападали на людей и другие расы. Ни одного упоминания об этом в исторических хрониках принцесса не встречала. Меньше всего ей хотелось становиться первооткрывателем на этом поприще. Но выбора не было.

Лин не имела возможности наблюдать за Равенелем. Все ее внимание было сосредоточено на приближающейся чернильно-синей хищной треугольной морде чешуйчатого. Принцесса не имела представления о том, на каком расстоянии действует то заклинание, приходилось ждать, когда дракон окажется совсем рядом. Она уже хорошо видела ромбовидные темные чешуйки, вытянутый хищный зрачок, обещание скорого возмездия в глубине прозрачных янтарных глаз. Атаковали они одновременно. Сплетенное заклинание, подкрепленное усиленной формулой, сорвалось с пальцев принцессы, и буквально спустя мгновение в щит ударила горячая волна. Из-за огненной пелены, прогнувшей ее защиту, Лин не могла видеть, что происходит вокруг. Только услышала яростный рык и грохот падения. Земля содрогнулась от очередного удара, и девушка едва удержалась на ногах. Щит окончательно поглотил чужое пламя и рассыпался, не устояв перед его мощью.

Неестественная тишина, воцарившаяся вокруг, оглушала. Дезориентированная Лин пыталась отыскать в небе своего золотистого дракона, но увидела лишь удаляющуюся чернильно-синюю точку. Одну. Смазанное движение сбоку от себя принцесса заметила слишком поздно, чтобы успеть, хоть как-то среагировать. Чьи-то пальцы больно впились в плечи девушки, потрясли, а потом буквально впечатали в тело. Большое, родное, пахнущее кедром, морозной свежестью и … кровью. Нел прижимал так крепко, что она едва могла дышать, но это не вызывало чувство протеста. Наоборот, хотелось раствориться в амаире полностью.

Они заговорили одновременно.

— Ты цела?

— Тебя ранили?

Лин подняла глаза. Нел был откровенно зол, но это сейчас девушку абсолютно не пугало. Она осторожно коснулась ожога на правой щеке амаира.

— Больно?

— Почему ты не ушла, как я просил?

Сердце дрогнуло. Не приказал, просил. Мужские пальцы вновь сжали ее плечи, явно оставляя синяки на коже, но принцесса даже не поморщилась. Она буквально впитывала его реакцию — не холодное равнодушие, а здоровую злость испугавшегося человека. Испугавшегося не за себя, за нее.

— Я не могла, — улыбнулась Лин. — Артефакты у Икрея. Я не успела тебе сказать.

Равенель выругался на амаиранском. Шарлинта не поняла ни слова, но интонация произнесенного подсказывала, что это было именно ругательство. Она слегка отстранилась, чтобы осмотреться вокруг. Темно-синий дракон с широко распахнутыми крыльями лежал в какой-то сотне ярдов от них. Огромный, хищный и совершенно беспомощный. В душе шевельнулась жалость. Неуместная, нелогичная. А еще чувство вины.

— Он жив?

Равенель на поверженного соперника взглянул холодно и отрешенно.

— Оглушен падением. Выживет. И тот, что в скалах тоже.