— Опаздываешь, — коротко бросил он. Синеглазая скинула куртку с плеч, сунула её в угол, за колонку. — Что поем?
— Давай «Калипсо», — мулат прищурился.
Синеглазая кивнула и подошла к стойке микрофона.
Взрыв — звук обрушился на гостей паба, заставил прекратить беседы и повернуться к сцене. Ритм изменился, став сумрачно-тревожным.
Синеглазая прикрыла глаза, впитывая в себя эти звуки.
— В потоках чёрных, Под сердцем тьмы, Где ангел ждёт… В лучах мечты, — её голос то сливался с глубоким и гулким басом, то вырывался легкокрылой птицей ввысь, нежный и звонкий, глубокий и порывистый. Поразительный эффект: каждому, присутствовавшему в зале, казалось, что эта хрупкая девушка поёт для него. — Исчезнет небо, Пройдут дожди, Но ты не скажешь мне «прощай»…
С верхнего этажа спустился немолодой мужчина, занял свободный столик у выхода из зала. Подозвал официантку. Та, быстро приняв заказ, принесла ему два высоких стакана и бутылочку питьевой воды без газа. Мужчина скрестил руки на груди и откинулся на спинку высокого кресла. Его взгляд был обращён на тонкую фигурку в лучах софитов. Губы плотно сжались, по лицу пробежала тень, осев в уголках серых глаз.
— И мы пойдём на небеса, Оставив на других, Мечты, дела, любовь, Надежду выжить, — повторял голос певицы, переходя в грудной регистр. Она пела так, словно это было последнее выступление в жизни. Последний раз перед тем, как уйти на небеса.
Песня оборвалась, выбросив слушателей в вязкую тишину. Синеглазая, словно очнувшись, отошла от микрофона. Этого движения оказалось достаточно, чтобы зал взорвался аплодисментами. Девушка смущённо поклонилась, и тут же, заметив в углу пожилого мужчину, будто окаменела. Глаза потемнели, уголки губ тревожно опустились.
— Ты в норме? — Скат подошёл сбоку, чуть приобнял за плечи, отгораживая от зрителей — её замешательство он воспринял по-своему.
Девушка торопливо кивнула, выныривая из-под его руки и направляясь в зал, к неприветливому мужчине, продолжавшему сидеть, скрестив на груди руки.
Она прошла через зал под любопытными взглядами гостей, замерла в полуметре от столика сердитого мужчины. Синие глаза стали неприветливо черными, губы сомкнулись в напряжённую линию.
— Не ожидала тебя здесь увидеть.
Мужчина оглядел её с ног до головы, зацепившись взглядом за дреды, рассыпанные змеями по плечам, презрительно скривился:
— Признаться, я был ещё больше удивлён. Не каждый отец готов увидеть свою дочь в качестве певички в кабаке.
— Да, не повезло тебе, — вздохнула девушка, усаживаясь на свободное кресло напротив. — Сам-то что по кабакам шляешься?
Отец сверкнул глазами:
— Анна! — его голос сорвался на возмущенный крик, заставив оглянуться парочку за соседним столиком. Отец взял себя в руки, прошипел: — Не смей говорить со мной в таком тоне!
Девушка равнодушно пожала плечами, пододвинула к себе бутылочку с питьевой водой, откупорила крышку и плеснула в ближайший стакан. Поднеся его к губам, остановилась, посмотрела выразительно на мужчину:
— Можно? — и, не дожидаясь разрешения, выпила залпом. — Так зачем ты здесь?