– Даже не верится.

– Давай лучше приберём комнату, если из отпуска привезём жён, пусть не знают о нашей службе ничего плохого.

– Надо сжечь всё рабочее, куртки, брюки ватные, валенки и рукавицы. Всё надо уничтожить, от них на километр пахнет бензином, никакая жена не согласится жить здесь.

Так и сделали. В печку круглую, что стояла в комнате, воткнули всё. Поднесли спичку, а пламя, как на зло, не появилось. Тогда облили керосином. Загорелось со взрывом, пламя выскочило из печки и опалило Егору руки, послышался не гул, а буквально рёв. Казалось, что печку разорвёт взрывом, ребята выскочили из комнаты. Пришли, когда всё стихло. Посмотрели на печку и удивились. Она стояла не чёрная, а пегая от сгоревшего лака, дым лез в глаза и горло. Открыли форточку и дверь.

– Куда поедешь? – спросил Борис.

– В Рузаевку к Любушке, потом к матери.

– А я в Пензу.

Оба получили проездные документы. Девятого апреля Егор был в Рузаевке, а 12 апреля стал днём бракосочетания Егора и Любы. Молодой жене рассказал об авиации, ничего не стал таить, рассказал, как идёт служба, что она не перспективна, не светит быстрым повышением.

– Пусть потом не раскаивается, что вышла замуж за техника, – решил Егор.

Они были счастливы, что нашли друг друга. В Районном Отделе народного образования, где работала Люба после окончания педагогического училища, их поздравили, выбор Любы одобрили. Она рассчиталась с работой, поехали к отцу Любы, Фёдору Макаровичу. В 1928 году он был репрессирован, как церковный служитель. В Сибирь его не сослали, так как вскоре его реабилитировали, и после смерти жены Татьяны Прокофьевны он жил в семье старшей дочери Евгении в селе Большие Березники.

Приехали ночью, в сенях и комнате было темно. Дверь открыла сестра, стала зажигать керосиновую лампу.

– Здравствуй, папаня! – сказала Люба, – я не одна, со мною муж.

Люба обняла его, Егор тоже подошёл, поздоровались.

На третий день все поехали в Соколов Гарт. Весна была в полном разгаре, снег сошёл, и появилась молодая травка, стали подсыхать после половодья дороги. Ехали на телеге долго. Картина встречи с матерью Егора была такая же. Мать не ожидала, что этот момент наступит так быстро. Родственники познакомились, у них было о чём поговорить, а молодые пошли в лес. Он пробуждался от зимней спячки, нежно распускались молодые листочки, показались подснежники. Было легко дышать, бегать, целоваться.

Отпуск незаметно и быстро подходил к концу. Встречались друзья по школе, тепло поздравляли.

Проводы за околицей были такие же, как раньше, только теперь не одного Егора, а с молодой женой. Время торопило, длительных стоянок не делали.

В Липово приехали почти одновременно с Борисом. Ему пришлось перейти в другую комнату. При встрече все поздравляли Егора, он же не совсем верил своему счастью, оно вначале так хрупко, может разрушиться от первой же неприятности. Молодожёнов пригласил к себе в гости сам командир 12-й КОИАЭ майор Денисов. Для Егора это было полной неожиданностью. Робко переступили порог просторной квартиры, гостей радушно встретила Надежда Марковна, супруга командира. Алексей Александрович души не чаял в своей супруге и называл её ласково «мамочка». Люба в этой обстановке казалась Егору маленькой девочкой, робкой и стеснительной. Командир стал расспрашивать её о жизни в Мордовии, она охотно отвечала. Тёплая обстановка, богатое застолье снимало напряжение молодожёнов. Выпили по маленькой рюмочке, и командир сказал:

– Больше вам не налью. Не положено.

Егор подумал, командир имеет в виду, что не положено командиру распивать с подчинёнными спиртное, но Надежда Марковна наедине с Любой объяснила, что молодожёнам пить нельзя, это может повредить потомству. Хозяева по-отечески пожелали молодым мира и согласия. Командир подарил примус, непомерно щедрый подарок того времени. Любе подарил красивую испанскую кофточку. На прощание он сказал:

– А я ваш земляк, моя родина – русское село Петровка Дубёнского района Мордовии.