И вот уже не Машеньку он убивает, а Анютку.

«Дедушка, мне нечем дышать».

Лиза смотрит жалобно, с мольбой. Тонкие пальчики беспомощно скользят по лезвию ножа.

«Посмотри на меня, Сашенька! Тебе не будет больно».

Лицо правнучки, самой маленькой, самой любимой его девочки, под толстым слоем воды. Сашенька не хочет умирать…

«Это не они! Слышишь ты меня?!» – Голос злой, настойчивый, прогоняет наваждение, сдергивает с истлевших костей пелену морока.

Это не они! Всем весом он наваливается на рукоять.

– Не смейте! Я вас уничтожу! – В голосе Чуда, всегда уверенном, всегда самодовольном – паника. Это хорошо, это значит, они на правильном пути.

– Мне кажется, вот это пригодится! – Теперь перед лицом врага он не один. Три мальчика, отчаянных, благородных, не по годам решительных, смотрят на него сверху вниз. В руке одного из них, толстого и неуклюжего, кисет с порошком из гарь-травы. Второй, долговязый, длинноволосый, высекает огонь, а третий смотрит на него, как на старого друга.

– Давай сделаем это, Санька! – говорит с улыбкой.

Гарь-трава вспыхивает белым пламенем, просыпается огненным дождем на старые кости, вырывает отчаянный крик из несуществующего горла. Чудо умирает во второй раз, на сей раз навсегда, и в душе, измученной, истерзанной, наконец-то воцаряется покой. Все, он отдал долги, довел начатое до конца, спас последнюю из своих девочек.

Сашенька безмятежна, как в детстве, много лет назад, смотрит на него ясным взглядом, и во взгляде этом узнавание.

– Деда?..

– Я люблю тебя, моя девочка. – В последний раз коснуться ее щеки, вдохнуть фиалковый запах ее волос. – Прости меня, если сможешь…

Все, теперь ему действительно пора. Теперь он может наконец уйти туда, где ждут его самые любимые люди. Как же хорошо!

Острое жало впивается в бок в тот самый момент, когда он готовится уйти. От боли перехватывает дыхание, откуда-то сзади доносится женский визг.

– Вы убили его! Ненавижу…

Дышать тяжело и смотреть тяжело. В мире живых – суета и неразбериха. Бьется в истерике тощая девчонка. Зарылся в пепел нож с волчьей рукоятью. На лезвии – кровь, его кровь…

– Дэн, братан, с тобой все в порядке?! – Длинноволосый парень с тревогой заглядывает ему в лицо. Губы его дрожат.

– Киреев, ты чего? Не вздумай умирать! – Второй, светловолосый, сдергивает с себя рубашку. – Ты потерпи, я сейчас… рану нужно перевязать…