— Более чем.

— Допустим. И чего вы достигли сегодняшними смертями?

— Вы берете у меня интервью и у вас только что слюнки не текут в предвкушении первой полосы какого-нибудь «Московского комсомольца» или «Юропиэн геральд». Разве это не достижение?

Шептун коротко хохотнул.

— Против кого конкретно было направлено покушение? — как ни в чем не бывало продолжал я.

— Против всех. Нам совершенно безразлично, кто попал бы под огонь. Конечно, это большая удача, что мы уложили Борецкого. Это был отвратительный человек.

— Вы планируете продолжить теракты?

— Разумеется. Что еще нам остается?

— А если погибнут мирные люди, ни в чем не повинные?

— Это станет еще одним стимулом для того, чтобы обратить внимание на киберов, — сухо ответил он и вскрыл очередную банку колы. Судя по постоянной жажде, он принимает какую-то дрянь типа асцентола или «белого безмолвия». Нужно бы запомнить.

— Как вы можете подтвердить, что в самом деле являетесь тем, за кого себя выдаете? Я-то вам верю, а вот читатель… Мне нужно доказательство.

— Кибера, который стрелял, звали Карен Погосян. Тридцать семь лет, КИ — шестьдесят два, проживал в общежитии П-32 по улице Керенского. Проверьте. Я думаю, этой информации пока нет ни у кого.

— Я… я не знаю, о чем вас еще спросить, — признался я, выключая диктофон. — Надеюсь, я имею право на еще одно интервью — в будущем?

— Я доверяю Шептуну, хотя и не доверяю вам, — ответил Лот. — Знаете, что сказал Амброз Бирс? Репортер — это грязный писака, который с трудом нащупывает впотьмах извилистую тропинку к правде, а потом сам же закапывает ее с помощью потока ненужных слов. Так что посмотрим. А теперь я хочу уйти.

Он выбросил банку и ушел. Мы остались втроем: Шептун улыбался, а Вальчиков барабанил пухлыми пальчиками по столешнице.

— Странный человек, — произнес я.

— Странный кибер, — уточнил Шептун.

— И ты туда же…

— С кем поведешься… Ладно, шучу. Куда ты понесешь это?

— В «Геральд». Наиболее серьезное издание. Это ж не «Москомс», которому никто не верит. Ой, наживу я с вами неприятностей…