Она оглядела отдел.
– Девки, кому-нибудь видак Philips нужен?
Девки, посовещавшись, ответили:
– Да вроде у всех есть.
Повернувшись к нам, она ответила:
– Нет, видеомагнитофоны нам не нужны.
– А работягам, производственникам?
– Это не к нам.
– А может, кого-то посоветуете?
– У нас много фирм крутится, по вашему профилю тоже работают. Попробуйте обратиться…
Она назвала имя и телефон компании, которая, по её мнению, могла нам помочь. Следующие пару дней мы встречались с разными конторами, вели переговоры, наводили по возможности справки. Фирму, более-менее подходящую, нашли, заключили договор, решили вести работы поэтапно. На первом этапе обеспечить передачу машин работникам УЭМЗа. Ребята остались решать технические вопросы, а я укатил в Москву.
Недели через две сотрудники УЭМЗа получили свои машины, наши кураторы по этой теме прикатили, воодушевлённые успехами, на следующем этапе запланировали получение машин всеми учредителями «Софтекса» и ими, парнями, работавшими на бартере с вазовскими посредниками. Через пару недель эта сделка прошла успешно, машины получили семь или восемь человек.
Затем мы отправили в Тольятти самую большую партию видеотехники, но эта сделка затормозилась: и наши парни как-то снизили свою активность, и от фирмы не было внятных ответов. Я позвонил руководителю, мы проговорили час по телефону, но подвижек не произошло, в беседах со мной парни утверждали, что сделать ничего они не могут. Пришлось собраться всей командой и пригласить парней побеседовать. Разговор получился предельно жёстким. Обменявшись мнениями, мы пришли к решению, которое я озвучил:
– Это ваша недоработка, если не сказать хуже. Езжайте в Тольятти, решайте проблему, у вас один вариант – вернуть средства в «Софтекс», в каком виде – это ваш выбор: выбиваете машины из контрагента; возвращаете видаки; возмещаете возникшие по вашей вине убытки, отдав свои машины плюс доплата, – решайте сами.
Парни укатили на ВАЗ, пробыли там недели три и явились с грузовиком, набитым под завязку нашими видаками. Всё получилось, а говорили, что сделать ничего невозможно, что всё пропало. Ан нет, смогли, всё возможно, никогда ничего пропадает, если самим не приложить к этому руки. Сдав товар на склад, парни тут же уволились. Я не огорчился: не подали заявление бы сами – были бы уволены по недоверию.
Что любопытно, через некоторое время к нам стали обращаться московские фирмы, которые предлагали по бартеру машины, в том числе жигули. Мы стали работать с Ижевским автозаводом, получали от них москвичи ИЖ-комби, грузопассажирские с кузовом фургон (каблуки) – Иж-2715.
***
Наша работа с валютой заводов быстро менялась в сторону увеличения нашей комиссии. Происходило это из-за того, что у заводов таяли собственные средства на счетах, для обеспечения рублёвого покрытия. Последние договоры мы выполняли с заводами, у которых собственных средств не было вовсе. Выполняя договоры от их имени и полностью беря на себя все финансовые обязательства, передавали заводам по завершении сделки десять процентов полученной техники.
Времечко, конечно, было непростое, изо всех щелей полезла шпана, но в Орехово нам как-то везло, особенно не донимали. Один раз, когда я вышел покурить на улицу, ко мне обратилась молодая мамаша лет двадцати, гуляющая с детской коляской по газону рядом с библиотекой, в которой размещался наш офис:
– Вам охрана не нужна?