Лежа на кровати спиной, весьма глубоко причмокивала царапая мои бедра, в то время, как мои пальцы доводили Машу до очередного экстаза.

Изюминкой было все же то, что я закончил. Девицы с полминуты тщательно все вылизывали то и дело, касаясь друг друга.

Утро выдалось болезненным. Во-первых, болела та самая скала, ибо демонесса тупо не отпустила меня спать. Во-вторых, ужасно болело что-то в груди. Очевидно, я перешел на заключительный этап.

Немного, правда, измененный.

Никак не мог напиться. Ни водой, ни виноградный, забродившим соком ни, даже, причудливым напитком — кофе. Мария, было думала на то, что виной моего состояния была именно она — весьма быстро успокоилась. Обнаружив ошейник на своей шее. Конечно, сначала, загрустила, но как-то быстро отошла. Да еще и…

Вела себя странно. Больно заботливо.

— Проклятье прогрессирует, — закончила свое наблюдение Виктория, — Как твое от крови этой мерзости, так и от… — она весьма дружелюбно посмотрела на Машу, облизнула губы и продолжила, — Как и от нее.

— Есть шанс лекаря найти? — спросил я, тяжело переваливаясь набок.

— Ари?

— Кого угодно. Жажды не должно было быть. Мне не нравится все это.

Больше говорить ничего не пришлось. Маша — весьма быстро слиняла в ванную, все же, ей показываться новым людям нельзя, а Вика, под стать своему образу, деликатно задвигала бедрами в направлении выхода. Заметив, что я не смотрю, чуть ссутулилась и вышла прочь.

Спустя полчаса, в моей комнате стояла та самая эльфийка, чью честь я вчера, как бы защитил. Только вот, на ней лица не было.

И дело было не во мне. Не в моем состоянии. Пришлось расспрашивать, хоть и недовольно, но все же, она чуть поделилась переживаниями, не забывая смазывать меня какой-то отвратно пахнущей дрянью. Которую, впрочем, весьма быстро стирала своим языком.

Вика — шипела в своей недовольной манере, но не мешалась. Марго же, нарисовавшаяся в самый пикантный момент, было возмутилась, но завидев мою синеву, быстро закудахтала.

До меня лишь доносились обрывки ее слов, ибо слушал я именно Ари. Конечно, когда ее язык был свободен.

Вчерашний, вопиющий, я бы сказал, случай, сулили мне невероятными проблемами.