— Жрецы Белобоговы тебя не простят, — ответил он.

— Не твоя забота, со жрецами мы договоримся. А вот ты бы держал от себя подальше христианскую церковь. Гони их поганой метлой со своей земли. Они же тебя на междоусобицу толкают, подначивают. Обещают тебе золото и помощь, льстят тебе. А ты и уши развесил, разум потерял. Рассоришься с теми же жрецами, кровью всё зальёте. Или ты решил, что народ просто так своих Богов отринет? Вижу, сам в это не веришь. Потому, Владимир — думай, крепко думай прежде чем что‑то делать. О себе думай, о семье, о людях — которыми правишь.

— Так ты меня не будешь убивать? — удивился Владимир.

— Нет, зачем? — ответил я, — Не будет тебя, придёт другой. А кому‑то этот — другой, не понравится и начнут власть делить. Снова кровь, война, сплошные убытки. А там и другие враги потянутся и начнётся ещё большая резня. Придётся мне снова вмешиваться, суетиться… А у меня понимаешь, семья, дети, мой город. Лень мне. Так что, продолжай дальше править князь. Но к нам не лезь, это запомни твёрдо и другим накажи.

Неделю продолжался грабёж Киева. Тысячи телег гружёных разным добром, отправились в сторону нашего города. Огромное количество добычи было нами взято из домов разных бояр и в виде контрибуции у местных жрецов. Те сами пришли ко мне, после того как я начал разорять их капища, безошибочно отыскивая их заначки. Конечно, в этом случае я получил меньше чем в случае грабежа, но зато без хлопот. Сами привезли, ещё и благодарили, что согласился взять.

А вот сам князь оказался бедным как церковная мышь. В его казне мы нашли всего с полсотни золотых и килограмма три серебром. Сумма вроде и солидная, но для правителя такого государства — это ничто. Поэтому, перед самым уходом, подхватив две сумы с золотом, я пошёл его навестить. Владимир сидел у себя в комнате и безобразно пьянствовал.

Выглядел он весьма плохо. Худой, всклоченный, весь такой неопрятный. Видимо, так и не просыхал всю неделю. Кругом всё заляпано и заблёвано. Мда, а запах…

— Хорош бухать, Владимир, — сказал я, накладывая на него заклятие среднего исцеления, от которого он сразу повалился на пол. Ну да, мощная штука. Можно сравнить только с хорошим оргазмом, но не совсем то. Оргазм бледновато выглядит по сравнению с этим заклятием.

— Что это было? — запинаясь спросил князь, подымаясь с пола на подрагивающие ноги. Ничего, сейчас ещё немного и совсем очухается.

— Исцеление это было, князь. Считай, не только вылечил тебя, но и десяток лет прибавил жизни. Так что, цени мою доброту. Я к тебе вот зачем пришёл… Пока ты тут неделю винище хлестал, мы твоих бояр пощипали. Сразу скажу, не всех и не совсем. Некоторым, особо умным и порядочным, добро оставили, только откупные взяли — по совести. А вот некоторым твоим жополизам, не повезло. И добро забрали и живота лишили. Кое — каких людишек с собой в полон забрали, выкуп привезёт родня — отпустим. Ну это так, чтобы знал. А вот это я тебе принёс.

Я кинул ему под ноги сумки с золотом. Владимир заглянул в сумки и посмотрев на меня оболделым взглядом, спросил:

— Зачем?

— Затем, — ответил я, — Скажем так, ты меня больше на престоле Киева устраиваешь, чем кто‑то другой. Тебя я видел, знаю, что от тебя ожидать. Да и как правитель ты весьма достойный муж, хоть и дурной временами. Будешь больше своим разумом жить — дольше проживёшь и больше уважения от народа иметь будешь. Ну а если продолжишь чужим умом жить… Значит снова мы с тобой увидимся и тогда я тебя не пощажу. Не разочаруй меня княже, бо осерчаю. Теперь деньги у тебя есть. И не думай, что даю просто так. Считай, это моё в тебя вложение, и очень надеюсь, что этого хватит на долго. Если снова бездумно тратить не начнёшь на своих бояр и на разную дурость, вроде строительства капищ. Да — да, дурость. Ты думаешь, волхвы такие бедные и нищие, что сами не могут капища построить? Ошибаешься. Не бедные они, совсем не бедные. И капищ они строят столько, сколько им нужно. Как ты думаешь, откуда это золото? Вот, то‑то, вижу понял. Ладно… Эй, там — зайдите!

На мой крик, в комнату вошли Илья Муромец и старый жрец. Снова обернувшись к Владимиру, я продолжил:

— Илья Муромский теперь твой воевода. Тебе он на верность клялся, мне отказался клятву приносить. Так что, твой это человек, верь ему как себе. Более достойного воина, я среди твоих бояр не увидел. Но помни, что он воин, а не боярин от рождения, который у престола всю жизнь трётся. Будь с ним честен, и он тебе отплатит верной службой. Не возражаешь? Вот и хорошо. Ну, а верховного жреца Перунова, ты тоже знаешь. Были меж вами трения, теперь надеюсь не будет. Христова слугу мы прибили, его последышей тоже, так что, теперь у вас не будет разногласий по этому поводу. Так ведь, Велимир?

— Да, Великий, — поклонился мне старый жрец, а Владимир оторопело вытаращил на меня глаза.

— Что? Удивлён? Ну, с Велимиром потом на эту тему потом поговорите, мне недосуг. Надеюсь, вы с ним поладите. Ну, а если не поладите… Велимир мне доложит. Да, Велимир, возьми свои игрушки, — с этими словами я высыпал на стол горсть разных амулетов, — Я их немного переделал. Теперь, они гораздо лучше.

— О! Благодарю тебя Великий Арес! — затрепетал жрец, бережно собирая со стола амулеты.

— Не благодари, — отмахнулся я, — То и в моих интересах. Слуги богов должны являть их силу, чтобы народ не забывал о богах. Потом скажу, как ими пользоваться. Ладно, теперь ты, Илья. Возьми эту гривну…

— Ты что Арес, — стал отнекиваться Илья Муромец, — Слишком дорогой подарок.