– Маги выполняют перепросмотр очень формальным способом, – продолжал он. – Он состоит в составлении списка всех людей, которых они встречали, от настоящего времени до самого начала их жизни. Когда у них есть этот список, они берут первого человека в нем и вспоминают все, что могут, об этом человеке. И я имею в виду все, каждую деталь. Лучше перепросматривать от настоящего к прошлому, потому что воспоминания настоящего свежи, и таким образом обостряется способность вспоминать. Практикующие занимаются тем, что вспоминают и дышат. Они медленно и осознанно вдыхают, помахивая головой, как веером, справа налево, едва заметным поворотом, и аналогично выдыхают.

Он сказал, что вдохи и выдохи должны быть естественными; если они слишком быстрые, можно войти в режим того, что он назвал утомляющим дыханием, – дыханием, после которого нужно нормально дышать, чтобы успокоить мышцы.

– И что ты предлагаешь мне делать со всем этим, дон Хуан? – спросил я.

– Начни сегодня составлять свой список, – сказал он. – Раздели его по годам, по профессиям, составь его в любом порядке, но сделай его последовательным, начиная с самого недавнего человека и заканчивая матерью и отцом. А затем вспомни все о них. Хватит разговоров. По мере практики ты поймешь, что ты делаешь.

В мой следующий визит в дом дона Хуана я сказал ему, что добросовестно занимался прохождением через события моей жизни и что мне очень трудно придерживаться такой жесткой формы и идти по списку людей по очереди. Как правило, мой перепросмотр швырял меня во все стороны. Я позволял событиям определять направление моего вспоминания. Я по своей воле стал придерживаться широких отрезков времени. Например, я начал с людей с факультета антропологии, но позволил своим воспоминаниям переносить меня куда угодно во времени, из настоящего до того дня, когда я начал учиться в подготовительной школе при Калифорнийском университете.

Я рассказал дону Хуану, что обнаружил странную вещь, которую совершенно забыл, – что мне и в голову не приходило поступать в UCLA, пока однажды соседка моей подружки по колледжу не приехала в Лос-Анджелес и мы не встретили ее в аэропорту. Она собиралась изучать музыковедение в UCLA. Ее самолет прибыл после обеда, и она попросила меня, чтобы я отвез ее в университет, чтобы взглянуть на то место, где она собирается провести следующие четыре года своей жизни. Я знал, где университет, потому что много раз проезжал мимо его ворот на бульваре Сансет по дороге на пляж. Но я никогда не бывал в самом кампусе.

Это было во время каникул между семестрами. Несколько человек, которых мы расспрашивали, направили нас к музыкальному факультету. Университетский городок был безлюден, но я с интересом наблюдал настолько необыкновенные вещи, каких никогда прежде не видел. Это был праздник для моих глаз. Казалось, что здания живут какой-то собственной энергией. Предполагаемое беглое знакомство с музыкальным факультетом превратилось в огромное турне по всей территории университета. Я влюбился в Калифорнийский университет. Я сказал дону Хуану, что единственной вещью, омрачавшей мой восторг, было раздражение моей подруги, вызванное тем, что я хотел обойти всю огромную территорию университета.

– Какого черта ты здесь ищешь? – закричала она, возражая мне. – Как будто ты никогда в жизни не видел университетов! Когда увидел один, увидел их все. Мне кажется, ты просто стараешься впечатлить мою подружку своей чувствительностью!

Я не старался, и горячо сказал им, что искренне впечатлен красотой окружающей обстановки. Я чувствовал столько надежды в этих зданиях, столько обещаний, и все же я не мог выразить своего субъективного состояния.

– Я училась почти всю жизнь, – сказала моя подруга сквозь зубы, – и меня тошнит от этого, я устала. Никто здесь ни черта не найдет! Здесь только пустая болтовня, и они даже не готовят человека справляться со своими обязанностями в жизни.

Когда я сказал, что хотел бы здесь учиться, она еще больше разъярилась.

– Иди работать! – закричала она. – Пойди и справься с жизнью с восьми до пяти, и брось эту чушь! Это и есть жизнь: работа с восьми до пяти, сорок часов в неделю! Посмотришь, что это тебе даст! Взгляни на меня – теперь я суперобразованна, но я не гожусь для работы.

Я знал только, что никогда не видел столь прекрасного места. И тогда я пообещал себе, что во что бы то ни стало пойду учиться в UCLA. Мое желание имело прямое отношение ко мне самому, но все же оно было продиктовано не потребностью в удовольствии. Оно было скорее из области благоговения.

Я сказал дону Хуану, что раздражение моей подружки настолько покоробило меня, что заставило взглянуть на нее новыми глазами, и, насколько я помню, чьи-то слова впервые вызвали во мне такую глубокую реакцию. Я увидел в ней черты характера, которых раньше не замечал, черты, которые меня до смерти напугали.

– Наверное, я составил о ней ужасное мнение, – сказал я дону Хуану. – После нашего визита в университет мы отдалились друг от друга. Как будто Калифорнийский университет вошел между нами как клин. Я знаю, что глупо так думать.

– Это не глупо, – сказал дон Хуан. – Это совершенно обоснованная реакция. Я уверен, что, когда ты ходил по университетскому городку, ты встретился с намерением. Ты намеревал там быть, и тебе нужно было отбросить все, что мешало этому.

– Но не перестарайся с этим, – продолжал он. – Хотя прикосновение воинов-странников и способно меняться, но обычно оно должно быть едва уловимым. Рука воина-странника из тяжелых железных тисков превращается в руку привидения, руку из осенних паутинок. Воины-странники не оставляют никаких отметок и следов. В этом – вызов для воинов-странников.

Комментарий дона Хуана погрузил меня в глубокое и мрачное состояние самообвинений, поскольку из своего небольшого пересказа я узнал, что у меня очень тяжелая хватка, я навязчив и деспотичен. Я сказал дону Хуану о своих размышлениях.

– Сила перепросмотра, – сказал дон Хуан, – в том, что он расшевеливает весь мусор, накопившийся в человеческой жизни, и выносит его на поверхность.

Затем дон Хуан описал тонкости осознания и восприятия, на которых основан перепросмотр. Вначале он сказал, что сейчас познакомит меня с системой концепций, которые я ни в коем случае не должен считать чисто теоретическими, поскольку эта система выработана шаманами Древней Мексики в результате непосредственного видения текущей во Вселенной энергии. Он предупредил, что познакомит меня с элементами этой системы, не делая ни малейшей попытки классифицировать или выстраивать их по какому-то заранее установленному стандарту.