Ну, я ей устрою веселый год. Пожалеет, что мой факультет выбрала. Принцесска, набаловал тебя папаша. Ничего, исправим.
— Анхелина, и как это понимать? — строго сказал Грин, обращаясь к своей жене.
— Амали, какого… — Дай.
— Кристиан, ты опять надрался до хрюкающих орков? — сразу видно, кто у четы Дукенских в семье главный.
— Сама то, — буркнул не главный член семейства вампира и дриады.
— Грин, дорогой, я соскучилась! — обворожительно улыбаясь, пропела русалка.
— Дай, как дела? Чем занимался? К началу учебного года гото…ик…вился? — прощебетала жена ректора.
— Здравствуйте, лорд де…ик…кан Грей…ик…ой! — о, да неужели, со мной тоже поздоровались. Не много не в тему, но хоть что то.
— Вы еще и первокурсницу напоили, не стыдно, девочки? — усмехнувшись, спросил ректор.
— Стыдно? За что? Нас просили присмотреть за этой ягодкой, и мы выполняем поручение. Вот! — важно произнесла жена вампира и, повернувшись ко мне, захлопала глазками, невинно-невинно. — Здравствуйте, лорд Грей.
— Мия! Совесть есть? — спросив, подошел к ней Кристиан.
— А у тебя? — даже не повернувшись к мужу, ответила вопросом на вопрос.
— Ну, сейчас начнется… — закатил глаза Грин.
— Я…ик…наверное пойду. Да…ик? — прошептала Элена.
— Куда это? Сиди тут. И не боись, — махнул на нее рукой Гринвонд.
Выясняли они отношения долго, я даже подумывал поспать, но крик стоял, что надо. Да, и спор интересный был. Вот это семейка.
Сначала, мужья, с бычьем усердием, напирали на жен и упрекали в алкоголизме. Затем, уже девушки орали, так что стекла трещали. После сменилась дислокация и уже Дай, Лина и Крист доказывали что то Грину, Мие и Амалии. Еще немного погодя, Грин и Крист, почти с пенной у рта, объясняли, что то остальным. Ход их мыслей я уже давно потерял, но продолжал наблюдать.
Спустя полчаса, разговор их начал повторяться. Дай, Лина, Мия, Амалия, Грин, Кристиан…Грин, Кристиан, Лина, Амалия, Дай, Мия… Мия, Крист, ректор…
Кто-нибудь, спасите меня…
Взглянул в сторону единственного человека, который не участвовал в их голдеже, помимо меня конечно, и хмыкнул. Да, королевской дочурке не помешали их горячие споры, она тихо сопела, свернувшись в кресле.