Несколько раз пытался заговорить с ней, но ничего. Все больше злился. А если учесть, что каждый раз, когда ко мне подходит София, меня трясти от бешенства начинает, то… стоило все-таки принять любезное предложение ректора.

Один раз, в коридоре вновь повстречалась леди Прайтс, увернуться от ее руки я не смог и она коснулась моих волос, прижавшись к моему телу. В этот момент вышла из-за угла Эль и увидела все это.

После, два дня я не видел своего лучика. От девушек знал, что она сидит в комнате, но не поддается на уговоры выйти хоть куда-нибудь.

Не выдержал и открыл портал к ней в комнату. Она смотрела на меня и выражение ее лица я распознать не мог. Встала, подошла, отвесила пощечину и гаркнула в лицо.

— Убирайся. Ненавижу тебя.

Ушел. Просто не знал, что делать. Как объяснить. Как вообще все это можно объяснить?

Сегодня проверка, слава богам, уезжала, но вечером в дом ко мне постучались.

— Кто?

— Нам нужно поговорить, Касьян, — услышал я голос Софии.

Открыл дверь и впустил.

— Говори.

— Я с белым флагом мира. Прости, что докучала эту неделю, но думала, что у тебя еще остались ко мне чувства, не хотела верить, что ты действительно нашел избранную.

— Прощаю. Все? — поинтересовался я.

— По бокалу и разойдемся по разным сторонам. — София протянула бутылку, что держала в руках и я, устало вздохнув, принес два бокала.

Открыл любимое вино Грина и налил нам по фужерам.

— Желаю тебе счастья, Ян, — мило улыбаясь, стукнула своим бокалом об мой и сделала глоток. Я выпил все залпом, чтоб побыстрее ее выпроводить. — Я так скучала по тебе.

После ее слов поднял на нее взгляд и подумал, что к этой девушке чувства все-таки остались. Я вспомнил, как она бывает ласкова, и захотелось вновь почувствовать вкус ее губ.

Отшвырнул бокал и притянул к себе блондинку. Да, ее прикосновения дарили наслаждения. Во мне боролось нетерпение, когда она снимала с меня рубашку, в то время, как я разорвал ее платье прямо на груди.

Но в глубине, где то там, я чувствовал отвращение, отвращение к себе самому. Будто я предаю. Кого? Чувствовал негодование, там где должен был находиться зверь, который молчал с того момента, как обряд…

Элена! О, боги.