— Все будет хорошо, не переживай. Что за послание, кстати?
Бог подземного мира передал сестре тонкую цепочку, на которой висел небольшой кулончик — паучок, сжимающий в лапках маленькую бусинку.
— Вот. Люб, мне надо навестить кое-кого. Я вернусь скоро, лады?
— К Арише побежал? Долго ты на нее невидимым подсматривать будешь? Поговорил бы с девочкой.
— Ты шпионила за братом? — пораженно проговорил Мрак, — да, как тебе не стыдно, хуляганка? — исковеркал он последнее слово, как это делают старушки. — Да, я тебе…
— Ой, боюсь, боюсь. Иди уже, баба Мракушка.
Бог рассмеялся и исчез. Люба же смеяться перестала резко, как только за братом испарились последние искры телепортала. Покрутив в руках цепочку с кулоном, она тяжело вздохнула и, закрыв глаза, потянулась разумом к бусинке с посланием.
«Смерть преследует вас по пятам! Чтоб спасти богиню чувств, жизнь свою отдай другой. Той, что будет всех родней, вашей крови Высших. Время будет, все поймешь. Но сказать не смей!!!»
Открыв глаза, Люба покачнулась, но смогла пройти и опуститься на воздушное кресло.
— Понятно лишь одно: что ничего не понятно!
— Дети, привет. Ой, да не смотрю я. Не рычи на дедулю. Жду тебя через час в твоем кабинете. Дай, оцени мое понимание и благородство, у тебя целый час. Ну, вот, опять рычит. Что я такого сказал-то?
— Дедуля!!!
— А круто все-таки дриады шипят.
Девушка сидела за столом, в небольшом кабинете. Читала книгу, что-то, ели заметно, помечала карандашом и что-то переписывала в тетрадь. Когда она отвлекалась от книги, о чем-то задумавшись, то прикусывала кончик пишущей принадлежности зубами, что безумно нравилось тому, кто частенько появлялся в доме этой девушки в невидимом обличии.
Молодая, красивая, с копной огненно-красных волос. Черты лица совсем не свойственны этому миру. Язык, на котором она делает пометки, тоже. Эта девушка совсем не принадлежит этому миру. Но и уйти отсюда невозможно.
Он до сих пор пытается отыскать сведения о том, как попасть из одного мира в другой. И пока ничего не получается. Вещи, не живые, он может переносить совершенно спокойно, но живое существо…
Бог не мог появиться и поговорить с Аришей, как советовала Люба. Не мог. А если она попросит о помощи, чтоб вернуться? Что, если она попросит, то, что он не в силах исполнить? Отказать ей? Почему то он был уверен, что не сможет. Не сможет сказать нет, той, кто с первого момента запала не только в разум, но в сердце и душу. А тешить человека надеждой, что, возможно… нет, это ему уже собственные принципы не позволят.
Именно поэтому он, ненавидя себя за трусость, скрывался от ее глаз. Не появлялся и другим дорогим ему людям и нелюдям.