- Идите в лазарет, Сатин. Кровь я остановил, но срастить ткани и снять боль сможет только профессиональный медик. Фехтовать сегодня вы все равно не сможете. Остальным продолжать. Мне кажется, я не давал команды остановиться.

Вокруг вновь зазвенела сталь, а Хильда поплелась в раздевалку, в которой остался ее китель. Его пришлось нести в руке, потому что раненное плечо по-прежнему горело огнем и отказывалось повиноваться.

Поскольку занятия по фехтованию проходили в спортивном корпусе, а лазарет находился в основном, ей пришлось пересечь двор. Сентябрь только начался, и на улице было еще достаточно солнечно и тепло. Это позволяло надеяться, что прогулка в одной мокрой от пота майке не закончится для нее простудой.

- О, надо же, кто тут у нас! - почти радостно воскликнула Ада Вилар, штатный доктор лазарета Академии.

Она всегда казалась веселой и радостной. Даже когда курсанты умудрялись сильно друг друга покалечить, доктор Вилар продолжала улыбаться и говорить нарочито бодро. Порой создавалось впечатление, что вся ее жизнь - бесконечный праздник, но все знали, что это не совсем так. Вилар в одиночку растила сына, рассказывая всем, что его отец - легионер, погибший при исполнении. Правда, она никому и никогда не называла имени того легионера, ссылаясь на то, что он все равно не успел на ней жениться. Все, конечно, понимали, что это значит, но делали вид, что верят в историю с погибшем героем.

- Что у нас сегодня? - поинтересовалась доктор Вилар, собирая пшеничного цвета волосы в аккуратный хвост, чтобы они не мешали осмотру.

Хильда с трудом взобралась на высокую кушетку и продемонстрировала ей плечо. Доктор Вилар ненадолго нахмурилась, сначала изучая рану взглядом, а потом дополнительно исследуя с помощью магии. Закончив, она вздохнула.

- Мне надо серьезно поговорить с профессором Соло. Боевые мечи на занятиях у курсантов второго года - это недопустимо!

Хильда пожала плечами. Она считала, что в мире, где подобное ранение можно полностью излечить за несколько часов, тренировки с боевыми мечами вполне допустимы даже в первый год обучения.

- Хоть бы кровотечение нормально научился останавливать, - проворчала доктор Вилар, а потом предупредила: - Сейчас будет больно. Мне придется снова открыть рану.

Хильда снова стиснула зубы и малодушно прикрыла глаза, но ей удалось не застонать в голос.

Со сращиванием тканей доктор Вилар управилась довольно быстро, минут за двадцать. Это были не очень приятные двадцать минут, но не смертельные: за время учебы болевой порог у Хильды заметно повысился. Она считала это плюсом, поскольку едва ли в боевом отряде травмы были редкостью.

- Все-таки девушкам вроде тебя не стоит стремиться в боевики, - мягко заметила доктор Вилар, когда закончила.

Ее серо-голубые глаза светились сочувствием и материнской заботой, но Хильда так часто слышала эту фразу за последние полтора года, что она неизменно вызывала у нее раздражение. Каким бы тоном и с какими бы чувствами ни была произнесена.

- Я как-нибудь сама разберусь, куда мне стремиться, спасибо, - ее голос прозвучал довольно резко, но доктор Вилар только улыбнулась в ответ.

- Ты знаешь, есть ведь разные снадобья, - она выразительно посмотрела на Хильду. - Они не очень-то одобряются, я бы и  сама не стала их рекомендовать, но... - она вздохнула. - Но в твоем случае они могут уравнять шансы с противником вроде Виктора Ланга.

Хильда хмуро посмотрела на нее исподлобья. Она слышала про такие снадобья. Стоило кому-то продемонстрировать на тренировке или зачете результат выше обычного, за спиной его тут же начинали шептаться об усилителях - снадобьях, которые могли придать сил, ловкости, выносливости, скорости реакции. Поговаривали даже, что в боевом отряде их принимают перед некоторыми рейдами вполне официально.

Но Хильда не верила в них. Во-первых, отец никогда не говорил ни о чем таком. Он прослужил в боевом отряде неполных два года, но если бы что-то такое было там в ходу, он бы знал. Во-вторых, к любым допингам она относилась настороженно. Особенно к «не очень-то одобряемым». Она подозревала, что будь они безвредны, их бы точно одобряли и принимали, кому был важен результат.

Она хотела попасть в боевики и была готова приложить к этому максимум усилий, но терять голову и травить себя сомнительными снадобьями не собиралась. Либо она сделает это честным путем, либо примет поражение.

Ей ничего не пришлось говорить вслух, доктор Вилар и так все поняла и одобрительно кивнула, но тут же заявила: