- То есть все, кто там остался, сейчас испытывают нечто подобное? - уточнила она, недовольно отмечая чуть севший голос.
- Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени, - кивнул Мор. - Кому-то хватит алкоголя, чтобы снять напряжение, кто-то найдет себе... приключение, как вы изволили выразиться. - Он наклонился к ней и, понизив голос, добавил: - Кому-то придется помочь себе самому. Как повезет. Ребята из отряда, конечно, давно привыкли к такому, на них подобные зачистки влияют в меньшей степени. Что касается ваших сокурсников... Искренне надеюсь, что у каждого из них устроена личная жизнь.
- Тогда я еще раз уточню: не опасно было оставлять Агнес там одну?
- А я повторю: боевики довольно хорошо воспитаны. Они уважают женщин, закон и Устав Легиона. И еще больше уважают боевых подруг. Даже если по отношениям в Академии вам кажется иначе.
- Кстати, разве Устав не запрещает... приключения с боевыми подругами?
- Он запрещает отношения, - уточнил Мор. - Отношения - это когда вмешиваются чувства.
Они свернули на перпендикулярную улочку, которая была еще уже чем та, по которой они шли до сих пор. Здесь стало совсем пусто и тихо, поскольку впереди не было видно никаких заведений и даже входов в дома. Лишь свет в некоторых окнах напоминал о том, что рядом живут люди.
Несколько десятков шагов они прошли в молчании. Хильда посматривала на окна, за плотными занавесками которых пряталась неизвестная ей жизнь, и думала о словах куратора. Только когда они прошли половину улицы она наконец снова подала голос:
- Я не понимаю, в чем разница. Мне всегда казалось, что запрещены именно близкие отношения. Секс, грубо говоря.
- Да нет, - после непродолжительной паузы отозвался Мор. - Суть этого запрета не в воздержании от секса. Вы путаете с запретом, существующим в учебных заведениях.
- А в чем тогда?
Мор остановился и повернулся к Хильде, она была вынуждена сделать то же самое. Они угодили в темную зону между двумя светящимися шарами, которые на этой узкой улочке находились на приличном расстоянии друг от друга. Дом, рядом с которым они остановились, то ли уже потерял своих хозяев, то ли пока не дождался их этим вечером: его окна были темны. Поэтому Хильда почти не видела выражение лица куратора, только блеск его глаз в темноте, но волна мурашек все же пробежала по ее телу. Лихорадка? Да, пожалуй, это слово лучше всего описывало ее нынешнее состояние.
- В привязанности, Хильда. В идеале боевик не должен иметь привязанностей. Командир не должен быть влюблен в подчиненную, потому что не сможет отправить ее на смерть. Приоритеты сбиваются. Поэтому все запреты Устава Легиона направлены на чувства. Воздержание скорее вредит боевику, чем помогает. Поэтому на все случайные связи в своих рядах Легион смотрит сквозь пальцы. Особенно когда речь заходит о лихорадке. Безжалостно наказывается только принуждение в любой его форме. Особенно с использованием руководящего положения.
В любом другом случае Хильда не стала бы развивать тему. При всей раскованности и уверенности в себе, она всегда хорошо видела черту, которую не стоит пересекать. Даже в пререканиях с преподавателями и - особенно - с куратором она безошибочно чувствовала, когда стоит сдать назад, понимала, как далеко можно зайти в праведном возмущении.
Но сейчас в ней плескались три или четыре рюмки настойки, границы дозволенного в ее сознании оказались размыты, поэтому она склонила голову набок и, лукаво улыбнувшись, поинтересовалась:
- А как вы, куратор Мор, предпочитаете справляться с лихорадкой?
Она не знала, какой реакции на вопрос ожидает. Предполагала, что он либо смутится (на что было бы интересно посмотреть), либо разозлится (что в ее представлении было более вероятно). Однако реакция Мора оказалась совсем другой.
Он неожиданно шагнул к ней, заставляя отступить назад и почти вжаться в стену дома, но даже это не помогло ей сохранить дистанцию между ними. Его дыхание коснулось кожи ее лица, когда он наклонился, пытаясь поймать в темноте ее взгляд. Только сейчас она заметила, что дышит он чаще и глубже, чем обычно.
- Уверены, что хотите это знать, курсантка Сатин? - тихо уточнил Мор.
Хильде всегда нравился его голос, но сейчас ей почудились в нем непривычные ласкающие нотки. Удивление быстро сменилось пониманием: не она одна сегодня выпила вместе с легионерами. Под воздействием алкоголя и той самой лихорадки Мор тоже вполне мог, что называется, «потерять берега». Вероятно, это должно было испугать ее, но вместо этого привело в восторг. Ей стало интересно, как много он себе позволит в таком состоянии и как будет выкручиваться потом, когда придет в себя и протрезвеет.