– Нет…, и тут до меня дошло понимание того, зачем меня просили взглянуть боковым зрением. — А почему я видел вас как милиционера и как продавщицу?

– Очень просто, — "дед" расплылся в довольной улыбке, — мы все видим не столько то, что видят наши глаза, сколько ту картинку, что формируется в голове. И на формирование этой внутренней картинки влияют разные условия психологического свойства. Если один человек настолько уверен в том, что он волк, да так, что он сам чувствует себя этим волком от кончика волчьего носа до кончика волчьего хвоста, то другие люди, и даже другие животные, скорее увидят на его месте волка, а не человека. На месте реальной картинки будет наложен иллюзорный образ, затмив реальность. Только такой оборотень должен ходить на четвереньках, так как в привычный образ волка не вписывается хождение на задних лапах. Да и вообще, на такое нарушение восприятия много чего влияет. Если бы вы до этого не так сильно удивлялись тому, что я говорил и не попали бы под некоторое гипнотическое влияние с моей стороны, то этот фокус с вами бы не прошел. Или прошел бы плохо. Воспринимающий "оборотня" должен быть готов воспринять создаваемую иллюзию, она должна быть для него естественна и у него должно быть подходящее для этого психическое состояние. Впрочем, обычные люди большую часть времени бодрствования проводят в полусне, если создавать им привычные для них иллюзии проходящих мимо незаметных людей, то они тебя не увидят в упор.

– Так значит, поэтому книги Карлоса Кастанеды в СССР были запрещены?

– Не только поэтому. Кастанедовский "воин" слишком многое мог видеть, что ему не положено было. Впрочем, из практикующих по Кастанеде воинами становятся двое из ста, остальные, кто вовремя не бросит, становятся наркоманами или обитателями психиатрических клиник. Так что тогда просто заботились о здоровье народа.

– И что, по-вашему, меня минуют все напасти, и я всё смогу?

– Вам же не придётся пробираться через дебри мистики, курить кактусы, сами методики очень просты, и технологичны.

– Хорошо, попробую проверить ваши методики, но есть у меня некоторые сомнения, я не представляю, что делать с вахтёрами и караульными, кто пропуска проверяет. С ними же так не получится, они бдят по долгу службы.

– Получится, но чуть по-другому. Если стать для них тем, кто проходит через них десять раз на дню и показать похожий на пропуск предмет, то они не заметят обмана. Такие у нас имеются фокусы восприятия, однако, и никакой мистики не нужно.

– Так как всё же вы это делали? Я пока ничего не понял, если честно.

– Будет вам инструкция, готовьтесь к тренировкам, а сейчас не тратьте зря время на расспросы. Если у вас хорошо получалось представлять в картинках математические формулы и числа, то такие простые техники получатся тем более. В них вообще, ничего сложного, даже "цыганская полная невидимость" куда сложнее.

– А это ещё что такое?

– "Вытеснение внимания окружающих за границы своего личного пространства", если сказать одной фразой, понятно?

– Ничуть!

– Получите инструкции и по этой технике, разберётесь сами.

– А теперь лучше расскажите нам о вашем видении "коммунизма", — вступил в диалог Степан Васильевич.

– Знаете, если сказать честно, то лично я считаю "коммунизм", отличный от "военного" утопией. Но мы решили подумать вместе со всем нашим коллективом, может, придут какие идеи.

"Деды" переглянулись и выглядели очень довольными, как те самые коты, дорвавшиеся до сметаны. Чувствую, сейчас они меня как малого учить будут, причём тыкая носом в очевидные факты.

– Вот смотрите, Александр Сергеевич, что такое "коммунизм" не знаете, а вы взялись решать важную для вас задачу самым настоящим коммунистическим образом.

– Это, каким таким способом? — в очередной раз удивился я.

– Коллективным.