Впрочем, особо ему нечем было гордиться, кроме этого факта. Молодой еще.

  А потом он как-то прилег вздремнуть... И когда проснулся, рядом стоял тот ходячий «результат экспериментов».

  — Он мог немного говорить на нашем языке и попросил помощи. Что мне оставалось? Драконы, что еще остались в этом мире, одичали и разучились говорить, не говоря уже о большем. Система управления реальностью не отвечает. Двуногие не понимают и разбегаются... Ну, кроме того Корифея и тебя.

  Я сочувственно потрепал его по лапе.

  — Этот лич звал себя Корифеем?

  Дракон согласно мотнул головой и впервые сам задал вопрос:

  — А что ты с ним сделал, что он попросил тебя зачистить?

  Я вздохнул:

  — Вбил в его мозг свою мораль.

  Мне пришлось рассказывать довольно долго свои моральные принципы бывшего Хранителя Смерти и богоборца... Но когда до дракона в итоге дошло, он... заржал. Громко и самозабвенно.

  Смеющийся дракон — это громко и весело, я вам скажу. Вот только мне весело не было ни разу, и я потребовал разъяснений.

  — Ты заставил его почувствовать себя последним мерзавцем. Еще бы он не разьярился!

  — А с чего ты взял, что он почувствовал себя мерзавцем? — удивился я.

  — Я с ним разговаривал. — дракон многозначительно покосился на меня... Это выглядело очень странно. Очень по-человечески.

  — Всё, что ты считаешь недопустимым — он или делал, или хотел делать, или считал высшей целью... И наоборот. Так что...

  Я вздохнул.

  — Я понял. А что он успел сделать за то время, пока меня волокло через переход?

  Дракон фыркнул:

  — Много чего. При этом мне он обычно не рассказывал такие мелочи. Все больше о своей великой цели.

  Хм.