– Да, Дель, мог, – вздохнув, признался эмпат. – Но не сделал этого.

– Почему? – спросила, глядя в его чистые голубые глаза.

И вдруг закричала:

– Почему, Дарис?! Какого демона?! Зачем заставил меня пережить… твою смерть.

– Тш-ш, – прошептал он, прижал меня к себе и успокаивающе погладил по спине. – Не ругайся. Не нужно нервничать. Я… был не в себе. Слишком расслабился. Повёлся на провокацию.

– Ты?! Не верю, Рис. Ты ведь не я, ты не срываешься на людей. У тебя самоконтроль, как у скалы. Даже не представляю, что они должны были сделать, чтобы вывести тебя!

– Рэмир говорил жуткие вещи о тебе, – ответил эмпат. – И оказалось, что я не могу это спокойно слушать. Он сначала расшатал мои нервы этими мерзкими угрозами, а потом добил болью и ограничением воздуха. Вот я и сорвался.

– Я не верила, что это вообще возможно, – сказала, всхлипнув.

– Как видишь, – он коснулся губами моей щеки, собирая слезинки, и снова крепко прижал к себе. – Помнишь мою теорию про влюблённость? Видимо, у меня особенно тяжёлая её форма. Та, при которой эмоции затмевают разум. При которой самоконтроль больше не помогает.

Я подняла голову, чуть отодвинулась и спросила:

– А может, это всё-таки любовь?

Он смотрел в мои глаза, и я видела в них то, от чего у меня внутри всё переворачивалось, от чего дрожала каждая струна души. Я видела в них его чувства.

– Может, и любовь, – он произнёс это очень тихо, будто сам себе не верил. И друг признался: – Я не знаю. Никогда подобного не испытывал. Просто… всё для меня слишком странно. Я ведь никогда не ставил чужую жизнь выше своей. А теперь готов на всё, лишь бы ты была в порядке.

– На всё? – мой голос звучал хрипло, а руки уже крепко сжимали его плечи.

– На всё, Аделия.

– Я люблю тебя, Андарис Эргай, – сказала я, глядя в его глаза. – И пусть не разбираюсь в эмоциях так, как ты, но зато один эмпат научил меня прислушиваться к себе. Потому у меня нет сомнений. Я просто тебя люблю.

Он был растерян. При всех своих талантах в эмпатии, Дарис явно не ожидал моего признания и, кажется, теперь просто не знал, что со всем этим делать. Потому решение я приняла за нас двоих, просто потянувшись к его губам.

И Рис ответил на моё признание, но не словами – а всем своим существом. Он целовал меня неистово, но с таким трепетом, как никогда до этого. Обнимал меня крепко, но бережно, будто боялся сжать слишком сильно. Всего один этот поцелуй завёл меня так, как никогда раньше. Но и Рис, кажется, чувствовал то же самое. А может, его желание было даже сильнее.

Дарис отстранился всего на пару мгновений – чтобы поднять меня и усадить на стол. Но за эти несколько секунд я едва не сошла с ума от ощущения пустоты и потери. Вцепилась в него, притянула к себе, и только когда снова почувствовала его горячий, жадный поцелуй, немного успокоилась.

Оставив в покое губы, Рис покрыл быстрыми поцелуями мою шею, рванул на себя застёжку на лёгкой куртке, рывком стянул её с меня, разорвав при этом тонкую майку. Лифчик постигла та же участь, но эмпат даже не придал значения порче вещей.