— К черту, — махнул ему рукой Варяг.

Они вышли во внешнее помещение. В стороне стояло много любопытных людей, которые с интересом смотрели на русских гостей. Толпу огораживала вооруженная охрана. Тут же был тепло одетый Лазар. Он с каким-то напряжением посмотрел на Николая, но тот предпочел сделать вид, что ночного разговора не было.

— Hі,— снова пропела улыбающаяся девочка в инвалидном кресле. Она обращалась именно к Николаю.

Он взглянул на нее, и сердце защемило. Девочка сжимала ту самую тряпичную игрушку в респираторе.

— Привет, — вздохнул он. — Как зовут-то тебя?

— Tiebya… zovut… privet… — повторила она, улыбаясь.

— Это Табита, — пробормотал Лазар. — Она… Ее тут святой считают. Она… Мы ее чаще не по имени называем. Ее чаще Воунди зовут.

— А что это означает? — Николай посмотрел на переводчика.

— Ну, это… от слова этого… Wound… Рана значит по-русски.

— Рана… — Николая даже качнуло. — Рана… — повторил он.

— Woundy, — кивнула девочка и протянула к Васнецову руку. — Nikolay. — Затем схватила своей худой бледной ладошкой его за рукавицу и притянула к себе. — Savior! — громко шепнула она.

— Она что, ясновидящая? — спросил Варяг у Лазара.

— Многие считают, что да, хотя кто ее знает, — пожал плечами Роберт.

— А что за слово последнее она сказала? — Николай взглянул на Яхонтова.

— Спаситель.

Кортеж из четырех снегоходов мчался по заснеженной пустыне замерзшего озера. Это уже было что-то. Это снова было привычное уже и успокаивающее душу движение. Это не застой и трата времени впустую. Это действие. Это сокращение пути и времени до того момента, когда все на этой земле получат второй шанс. Вьюга заслонила маячившую впереди гряду невысоких пологих гор, за которой находилась конечная точка их невероятного маршрута. Через бушующую снежную взвесь кое-где проглядывали всполохи красноватого сияния над горной грядой, которой из-за вьюги сейчас не было видно. Однако Николай не смотрел. Он опустил голову, поскольку снег нещадно бил в стекло очков, и он просто устал оттого, что веки рефлекторно вздрагивали. Он сидел на ревущем снегоходе, позади Томаса. Варяг был пассажиром снегохода Си Джея. Лазар сидел позади Тиббетса. Даладье ехал на своей машине один. Кортеж миновал четырехмильное пространство озера, отделяющее берег Хоуп-Сити от противоположного побережьями мчался по заснеженной тундре. Когда-то это был равнинный край больших и малых озер, где кое-где выдавались холмы на небольшую высоту, покрытые лишайниками и мхами, невысокими кустарниками и излюбленным лакомством северных оленей — мухоморами. Теперь это была снежная пустыня, как и всюду на земле. Неизменность окружающего пейзажа заставляла думать, что они не продвинулись ни на дюйм в своем движении к цитадели стражей, и только рев двигателей и подпрыгивание на неровностях ландшафта снегоходов успокаивали, напоминая, что они движутся, и довольно быстро. Вьюга ревела и била путников наполненными снежной взвесью порывами ледяного ветра, но они тем не менее неумолимо приближались к гряде невысоких гор…

Сорок миль были бесконечно долгими, и когда снегоходы остановились на возвышенности, стало легче от возможности размяться. Тиббетс смотрел в бинокль на возвышавшиеся впереди горы. Вьюга здесь поутихла, и был лишь порывистый сильный ветер, который гонял снежную пыль в паре футов над окрепшим настом. Джон медленно водил головой из стороны в сторону, пока наконец не остановил на чем-то свой взгляд.

— Со! — воскликнул вдруг он, и путники снова оседлали свои транспортные средства.

На этот раз скорость была не такой высокой. Они карабкались вверх по склону. Впереди ехал Тиббетс, который и остановился первым у большой выступающей из снега скалы. На поверхности скалы были четко видны выдолбленные изображения большого черепа и скрещенных за ним костей.

— Skull and bones. Sign on Guards, — мрачно проворчал Томас.