Тут раздается звонок в дверь, и голос Города услужливо сообщает:
– Дамы и господа, Рен Фуллер пришла в гости!
– Ей-то что от нас нужно? – ворчит Рита. Сирхан чувствует ее недовольство; по дому носятся ее растревоженные привидения, стараясь найти в этом безумном дне хоть что-то, тянущее на опорную точку, проживая в симуляции разнообразные варианты развития ситуации и все сопровождающие их кошмары и возвращаясь к настоящему, чтобы дать ей возможность настроить реакцию в соответствии с прожитым.
– Впускай ее, пусть.
Рен – одна из их названных соседок. Большая часть ее дома находится за несколько световых лет отсюда, но это ведь совсем маленькое расстояние. С семьей эта несчастная беженка воспитывает шаловливый выводок, с коим порой зависает Мэнни.
Маленький синий ослик, преследуемый парой орущих и трясущих копьями детей, с печальным «иа» проносится мимо старших. Элиза тщится поймать дочь, но промахивается. Дверь в гимнастический зал исчезает, и внутрь миниатюрной крылатой ракетой влетает Лиз, маленькая подруга Мэнни.
– Саманта! А ну сюда! – зовет Элиза, направляясь к двери.
– Давай начистоту, что тебе нужно? – спрашивает Сирхан, держа сына на руках и глядя сердито на кошку-возмутительницу.
– Да пустяки сущие, – говорит Неко вальяжно. Выгнувшись дугой, она прилизывает взлохмаченную шерстку на боку. – Вообще, я просто хотела поиграть с ним.
– Ты… – Голос Риты падает.
– Пап, пусти! – Мэнни надоело сидеть на руках у родителя.
Сирхан ставит сына осторожно, будто тот из хрусталя сделан.
– Ну беги играй, – говорит он ему и поворачивается к Рите. – Дорогая, почему бы не впустить Рен? Может, она за Лиз явилась, но с ней никогда не угадаешь…
– Да и я пойду, – добавляет Элиза, – прихвачу вот Саманту. – Она озирается, одаривает Риту извиняющимся взглядом и отправляется в гимнастический зал.
Сирхан на шаг заступает в прихожую.
– Что ж, нам предстоит долгий разговор, – сурово сообщает он кошке. – Мне нужны объяснения.
Тем временем в когнитивной стране чудес, о которой родители Мэнни знают гораздо меньше, чем предполагают, привидения мальчика заняты делами куда менее невинными, чем на первый взгляд.
Давным-давно, еще в двадцать первом веке, Сирхан прожил в симуляции не одно, а целую уйму альтернативных детств – его родители все жали и жали на рестарт, надеясь, что рано или поздно сын полностью удовлетворит всем их предубеждениям. Для Сирхана это было не меньшим испытанием, чем какой-нибудь дом-интернат для ребенка из девятнадцатого века, и он пообещал себе, что никогда не станет подвергать подобному собственных чад. Однако одно дело – из-под палки проживать все аспекты воспитания один за другим, и совсем другое – по собственной воле погружаться в восхитительную вселенную мифов и магии, где детские мечты обретают форму и бродят по зачарованным лесам, встречаясь с воплощенными фантазиями друзей и недругов.
Мэнни рос со вживленным нейроинтерфейсом доступа к городской ментальной среде – гораздо более сложным, чем бытовавшие в эпоху Сирханова детства апгрейды. Иные из привидений, отщепленных от исходного вектора состояния мальчика, оплодотворенные найденными в киберпространстве следами самого Манфреда и закрывшиеся в ускоренных симуляциях, давно повзрослели. Ясное дело, они не помещаются внутри его собственного черепа семи лет от роду, но они наблюдают за ним. И когда он в опасности, они заботятся об их будущем и единственном теле.
Самый взрослый призрак Мэнни живет в нескольких виртуально-ментальных средах Новой Японии (в совокупности они в миллиард раз обширнее всех-всех физических сред в распоряжении упершихся рогом адептов биологии, но последние уже и не пытаются хоть с чем-то тягаться по показателям MIPS на грамм). Главный лейтмотив данной симуляции – земля до начала сингулярности. Бег времени в ней навсегда прекратился, замерев где-то на пороге истинного двадцать первого века, в 8:46, 11 сентября. Апартаменты Мэнии – на сто восьмом этаже Северной башни, и самолет с широченным фюзеляжем, несущийся на полном ходу, застыл в воздухе в сорока метрах под его окнами. ИРЛ сто восьмой этаж занимали корпоративные офисы, но ведь в ментальных средах возможно все, и это всего лишь крохотная прихоть Мэнни, пожелавшего сюда заселиться. Само реконструированное событие мало значит для него, ведь он появился на свет спустя более чем столетие войны с терроризмом, но Крах Двух Твердынь есть часть легенд его детства, событие, убившее миф об исключительности Запада и проложившее дорогу миру, который он унаследовал.