Скоро все затихли.

— Сдохли?

— Нет, отключились на время. Начинаем геноцид.

Я и Эми принялись обходить слабо шевелящихся паукоботов и приканчивать.

— Стреляй не в голову, — посоветовал я, — а в центр тела, там, где брюхо соединяется с грудиной.

— Почему?

— Там у них сердечник.

Паукоботы приходили в себя. Зашевелился один, другой, третий. Правда, осталось их несколько штук, остальных мы отгеноцидили. Выстрелив в брюхо того, который уже пытался перевернуться на лапы, я повернулся к Эми…

И вовремя!

Девушка сидела перед корпусом убитого паукобота и ковыряла брюхо ножом. Тогда как одна из очнувшихся тварей нависла над ней, пьяно покачиваясь на дрожащих лапах. Растянув жвалы, тянулся к шее Эми.

— Осторожно!

Эми испуганно обернулась. Вытянула перед собой револьвер.

Я выстрелил несколько раз подряд. Паукобот извернулся, обхватывая жвалами руку девушки. Револьвер выпал, а Эми закричала.

Быстро шагая, я стрелял на ходу. Паукобот отключился, но не разжал челюсти. Так и упал, потянув за собой Эми.

— Ой, больно же, сука-мля.

Я дошёл до неё и вынул последний магазин. К нам уже брели ещё трое: последние выжившие в стае.

Сидя на земле, Эми пыталась сбить жвалы, пиная их каблуками ботинок.

Перезарядившись, я неторопливо расстрелял остатки паукоботов.

Поднял нож Эми, вставил лезвие в шарнирный узел челюстей паукобота и разжал.

Держась за руку, Эми встала на ноги. Вся залита кровью: кровь капала на бронежилет, на траву, на корпус паукобота.