— А я… не совсем человек, — настроение от такого напоминания сразу испортилось. — Точнее, почти человек, но сконструированный искусственно; у нас там умеют собирать и изменять гены в соответствии с необходимостью.

— А, так вот что Ханс имел в виду! Здорово, какие вы молодцы! — искренне восхитилась она.

— Да уж, молодцы, — нервно хмыкнула я себе под нос, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать Таммили какую-нибудь грубость. Я же понимаю, что она не со зла, и не обижаюсь.

Понимаю, я сказала! И не обижаюсь!

— Ой, прости, я сказала что-то не так? — моментально среагировала штурман. Я вздохнула. Как плохо без такой удобной и полезной псевдо-личности, контролирующей все вплоть до мимики.

— Нет, всё нормально.

— Ну, нет, — нахмурилась девушка. — Я же вижу, как ты расстроилась и напряглась. Рассказывай, что не так, чтобы я ещё какую-нибудь глупость не ляпнула.

— Это… личное, — я вздохнула. — Довольно сложно радоваться успехам науки, когда ты являешься экспериментальным образцом, над тобой проводятся опыты и тебя воспринимают, как очень полезное и уникальное устройство. Но если не оправдаешь надежд или продемонстрируешь наличие собственного «я», тебя просто уничтожат, — странно, но сейчас, когда я говорила об этом Тамми, мне было гораздо спокойней, чем вчера. То есть, было по-прежнему больно и обидно, но это уже не воспринималось, как катастрофа и конец всем надеждам. Просто… жизненный эпизод длиной в целую жизнь, который не хочется вспоминать.

— Да, действительно, — медленно кивнув, проговорила штурман. — При таком невероятном сходстве мы столь же невероятно разные. Я вот сейчас уже немножко понимаю, как ты всё воспринимаешь, но мне это так странно. Ханс с капитаном говорили, что у тебя очень низкий, почти нулевой уровень осознанности восприятия психополя, и, наверное, именно в этом основная проблема. Понимаешь, для нас в таком отношении нет ничего ужасного. Мы все в первую очередь чувствуем себя частью вида, единого организма, коллективного бессознательного, а Совет Старших — так и вовсе коллективный разум. Да, мы при этом сохраняем индивидуальность, но никогда не поставим её выше блага всего вида. При этом Совет разумно подходит к использованию и сохранению каждого отдельного члена популяции, и старается всех использовать в том качестве, которое ему наиболее подходит. Так что, возникни подобная твоей ситуация, с одной стороны, Совет не стал бы подходить к использованию такого полезного члена популяции со столь грубой утилитарностью, не считаясь с личностью и грозя уничтожением, но, с другой, никому и в голову не пришло обижаться на то, что определённые его качества используют, мало считаясь с его личным мнением. Да ты сейчас не переживай, если не понимаешь; капитан тебя научит, совершенно точно. Он очень терпеливый и сдержанный, ему хватит такта и мудрости, чтобы помочь тебе спокойно освоиться, — с непререкаемой верой в горячего заявила девушка.

— Кхм, — кашлянула я, не зная, что на всё это ответить. Я частично понимала точку зрения Тамми, но никак не могла осознать её полностью; наверное, потому, что не могла принять и примерить на себя. Всё чудилось, что где-то есть подвох. Наверное, к этому в моём случае можно только привыкнуть и смириться, а полностью понять, не будучи частью этого коллективного сознания, невозможно. Или возможно, но не вот так, с ходу. — Какие же все остальные, если капитан сдержанный? — я вспомнила, как за пару непочтительных фраз Райш чуть не убил того холодного. Видимо, в этом «чуть» и проявляется его разумность; другой бы просто убил…

— О-о, вот немного с Крайшем пообщаешься, поймёшь. Хотя нет, на него очень давит присутствие капитана; надо с ним отдельно общаться. Вот братец мой — тот да, тот полный псих, тем более молодой же ещё совсем, — с нежностью, никак не сочетающейся со сказанными словами, вздохнула Тамми.

— Как вы умудряетесь сосуществовать с ними? — покачала головой я. — Если они за какое-то грубое слово убить могут!

— Не говорим грубых слов, — рассмеялась Таммили. — С горячими всё как раз очень просто; надо внимательно следить за их мимикой и думать, что говоришь. Они довольно предсказуемы, мгновенно взрываются от прямой угрозы и попытки давления, и точно так же мгновенно успокаиваются, стоит принять позу смирения.

— Это как? — в растерянности уточнила я.

— Ну… если тебя за шиворот поднимают в воздух, нужно смиренно обвиснуть, опустить глаза и замолчать или начать извиняться, — невозмутимо пожала плечами девушка. И я с содроганием поняла, что вот эти спокойные рекомендации — результат личного опыта. — А если не давить грубо, их очень просто уговорить на что угодно. С холодными гораздо труднее, уж очень сложно просчитать их действия и понять, когда они невозмутимо-благодушны, а когда — замышляют страшную месть.

— К этому будет очень сложно привыкнуть, — печально вздохнула я, качая головой.

— Наверное, — улыбнулась Тамми. — Мы-то так всю жизнь живём, поэтому нам сложно судить. Но у тебя всё получится.

— Вообще, странно, что вы, будучи столь чёткой и инвариантной структурой, так терпимы и восприимчивы для иной точки зрения, — задумчиво проговорила я, пытаясь абстрагироваться от личных переживаний и переключиться на что-нибудь менее… странное.

— Инвариантной? — удивлённо уточнила она.

— Ну, весь ваш вид представляет собой единое государство. У нас не так, у нас есть много культурных, этических и других отличий внутри вида. Например, у вас вся галактика — одно государство; ну, то есть, вы говорите на одном языке, у вас единое управление. У нас не так, у нас есть отдельные независимые планеты, есть — союзы звёздных систем, пару веков назад отколовшиеся от метрополии или вовсе основанные отдельными сообществами людей.