После смерти папы все кому не лень принялись читать о нем доклады. И легенды никак не состыковывались. Вылезали нелепости. Потом они превращались в части якобы настоящей биографии. Ей-богу, издадите вы, наконец, эту свою книгу, и тогда я скажу, что не зря мы с вами тратили эти наши с вами субботы-воскресенья.
Некоторые чуть не обвиняют нас с мамой: при аресте у отца были найдены письма из дома. В иностранной прессе об этом тоже писали. Но было ли так на самом деле? После возвращения отец об этом ни разу в жизни не заговорил.
Я и сейчас кое-что делаю для журнала «Цветоводство». Давно уже ничего туда не пишу, но раньше писала. Если говорить о том, чем я занималась в цветоводстве, то интродукцией. Есть такой термин. Никакой ландшафтной архитектуры. И никаких садов и парков я нигде не проектировала.
Вот на даче в Челюскинской с детства составляли гербарии. Иногда, когда чувствую в себе силы, собираю соседских детей, учу тому же.
Бывает, мы с Лидой участвуем в выставках. Как-то и призы какие-то нам вручили. Люблю цветы. У отца любимые — ирисы.
И не надо, ради бога, меня снимать. Ужасно не люблю, когда меня снимают.
— Хорошо, не буду.
Но все-таки я сфотографировал ее украдкой. Уже уходящую, уже неизлечимо больную…
Героев и генералов нам тогда не давали
Дмитрий Петрович Тарасов не склонен был много рассказывать о себе. Позволю сделать это за него. Полковник, родившийся в 1911-м, долгие годы работал в контрразведке, дослужившись до начальника отдела. Затем был переведен на ту же должность уже во внешней разведке. Занял ее, когда будущий подчиненный Вильям Фишер находился в американской тюрьме. С 1971-го полковник Фишер — на пенсии, Тарасов, моложе его на восемь лет, дослужил до 1974-го. На мой вопрос, в каком отделе они вместе трудились, Дмитрий Петрович уклончиво ответил, что «в одном, название которого значения не имеет, во внутреннем». Наверное, так.
Работу же Марка в США в самые успешные годы курировал Виталий Григорьевич Павлов, дослужившийся, что в разведке в те годы случалось нечасто, до звания генерал-лейтенанта. Именно он возглавлял Четвертый отдел Четвертого управления нелегальной разведки — американское направление. Под его руководством и готовились нелегальные разведчики для отправки в резидентуру Марка в Штаты.
Предположительно в первой половине 1950-х Павлов лично инспектировал нелегальные резидентуры. Заехал в пять-шесть стран Западной Европы. В тот раз в напарницах Павлова была уже знакомая нам Лона Коэн. По легенде он был американским антикваром высокого полета, приглядывался к рынку во Франции, Италии и еще нескольких странах.
К Марку — Фишеру Павлов относился с глубоким уважением, часто приводя в пример молодым сотрудникам его стойкость при аресте. А после возвращения начальником Вильяма Фишера стал Дмитрий Петрович Тарасов.
Когда мы познакомились, полковнику Тарасову было за 80. Позади три инфаркта и десятки лет службы. В истории полковника Абеля Дмитрий Петрович — фигура немаловажная: сначала он вызволял разведчика из американской тюрьмы, потом Фишер трудился в его отделе. В 1997-м, за год до кончины, выпустил книгу «Жаркое лето полковника Абеля».
Я бы назвал Тарасова типичным представителем старой школы. Давность лет не служила для Дмитрия Петровича ни малейшим поводом для раскованности. Его степенная и медленная речь была полна выражений, которые сегодня услышишь редко.
И страшная усталость. Она во всем — в жестах, в манере выражать мысли… Позволю себе маленькое замечание. Люди его профессии изношены чрезвычайно. Груз, который накладывает на плечи Служба разведки, пригибает к земле? Что же, тем ценнее свидетельства…
— Дмитрий Петрович, для простоты все же буду называть Вильяма Генриховича полковником Абелем. Почему именно он стал символом нашего разведчика-нелегала? Чего же нужно было добиться и что совершить, чтобы войти в легенду и получить у американцев 30 лет тюрьмы?
— Дать огромную отдачу — государственную, научно-техническую, политическую. Перед ним поставили три задачи. Первая, главная: выявлять степень возможности вооруженного конфликта США с Советским Союзом. Далее — создать надежные нелегальные каналы связи с Центром, чтобы исключить рискованное использование разведкой официальных советских представителей. И третья — добывать любую полезную информацию, представляющую интерес для разведки по вопросам внешней политики, экономического положения и военного потенциала Соединенных Штатов. И Марку это удалось. Въехав в Штаты в 1948 году, он уже в 1949-м получил орден Красной Звезды.
— Вы хотите сказать, что его отдача была моментальной?
— Я вам объясню так: легализация разведчика-нелегала — вопрос очень деликатный. И если она проходит быстро, это уже большое достижение.