И в этот момент звук повторился. Теперь заметно ближе. Я даже почувствовал, как пол под нами завибрировал. У меня даже комок к горлу подкатил.

— Ох… — выдохнула Соня.

В этот момент снова ожила рация. Сначала говорили по-французски. Потом говоривший поменялся, и кто-то обратился по-русски:

— Административный корпус складу.

— Арти, это мы! — возбуждённо сказала Соня и потянулась к рации.

— Дай я, — мне было ближе, и я схватил аппарат первым. Нажал тангенту.

— Административный на связи, приём, — произнёс я.

— Как обстановка?

— Всё в норме. Слышали два необычных сильных звука.

— Подтверждаем, — ответили на том конце, — производство не отвечает. Опасаемся обрушение цеха флотации.

— Приняли, — сказал я, — главного будить?

— Отрицательно. Сейчас ничего сделать нельзя. Доложите, как проснётся.

— Приняли, — ответил я.

Только я поставил рацию обратно на подоконник, как снова кто-то вклинился на французском. Голос был взволнованный. Он прорывался через вой ветра и какой-то посторонний шум.

Ему ответили, тоже на французском. По интонации я понял, что задали какой-то вопрос.

Через секунду снаружи опять что-то ухнуло. В этот раз слабее и дальше. А ещё я услышал какую-то странную стрекотню, прорывающуюся сквозь ветер. Что-то вроде: «щёлк-щёлк-щёлк-щёлк-щёлк».

— Арти, что это? — снова спросила Соня.

Я не успел ответить: снова ожила рация. Первый голос теперь что-то кричал. На заднем фоне слышался тот же ритмичный звук, довольно громкий. Из рации он звучал как «та-та-та-та-та… та-та… та-та-та». И — уже знакомое щёлканье снаружи, в отдалении.

— Это что, автомат? — ещё один вопрос от напарницы.

— Да, — кивнул я, — скорее всего…