– Дорогая, мы бы непременно учли твоё желание держаться от него подальше, но когда всё это случилось… Короче, я ему позвонила. Послушай, он сейчас весь в шоколаде. Денег у него куры не клюют, но ему нужна ты.

Я смеюсь. Только это совсем не смешно. Ни капельки. Это самая печальная новость, которую я когда-либо слышала. Я падаю на стул, роняю голову на руки.

– Нет, не нужна.

– Он добился того, чтобы с тебя сняли все обвинения.

В голосе тёти нет и намёка на радость.

Я прячу лицо, не в силах посмотреть на неё и увидеть ту правду, которую она припасла для меня.

– Что ты сделала? – повторяю я.

Ширли опускается на колени рядом со мной, понижает голос.

– После того, как я позвонила твоему дяде Скотту, он приехал к твоей матери. И увидел то, что ему не следовало видеть. То, что может навредить твоей матери.

Я дёргаюсь в сторону, как будто меня ударило волной, в ушах раздаётся рёв океана. Мой мир с грохотом рушится вокруг меня. Он был в моей старой комнате. Мама запретила мне заходить туда после того, как я переехала к Ширли. С тех пор я там никогда не бывала. Есть вещи, о которых даже я не хочу ничего знать.

– Он ничего не рассказал полиции, – говорит Ширли.

Потрясённая её признанием, я осторожно выглядываю сквозь пальцы.

– Правда?

Ширли опускает уголки губ, потирает ладонью лоб.

– У твоей матери не было выбора. Он пришёл в участок со своим адвокатом и выдвинул требование: либо твоя мать передаёт ему право опеки, либо он рассказывает копам обо всём, что видел.

Тётя смотрит на меня в упор, её глаза бесстрастны.

– Она подписала документы. Теперь Скотт – твой законный опекун.