– На юте есть посадочная площадка.

– Употреблял ли больной барбитураты, транквилизаторы или антидепрессанты? – Вошедший в роль кубинец не спеша водил по тетради ручкой.

– «Колеса», что ли? – не понял гоблин.

– Выйдите отсюда немедленно, – изобразил обиженного Карлос. – Ждите меня и медсестру в коридоре. У нас пациент, мы выйдем через минуту. Черт знает что такое!

«Голиаф» вышел за дверь. Он всегда испытывал некий пиетет к образованным интеллигентам. Они словно с другой планеты…

Возникший в приемной кратковременный вакуум позволил Карлосу сунуть в карман бабочку, облачиться в медицинский халат и настойчиво постучаться в процедурную комнату. На этот раз санитарка, закончившая с японцем, выглядела куда более приветливо.

– Я врач с реанимационного вертолета, – сходу выпалил он. – У вас найдутся носилки для транспортировки больного с тяжелым отравлением?

– Да, вон они, – женщина показала в сторону каталки. – Я сейчас ее выкачу.

– Я вам помогу, – вызвался Карлос. – Там за дверью сотрудник пострадавшего. Мы повезем каталку, погрузим на нее больного, а вы покажете наиболее короткий путь от 812-го номера к вертолетной площадке на юте.

– О"к, – согласилась медсестра. – Мне брать с собой что-нибудь?

Кто знал, что сегодня так неожиданно пригодится не востребованный доселе багаж знаний в области медицины. Героем Карлоса был Че, доктор по специальности. Может быть, поэтому в разведшколе он с таким рвением изучал азы медицины, хотя, вполне возможно, интерес к самой гуманной профессии вызвала тогда молодая преподавательница – недавняя выпускница Гаванского университета. Но это было в прошлом, в настоящем прозвучал ответ:

– Прихватите пару ампул с кардероном и адреналином и на всякий случай морфий – думаю, боли сильные, не исключено, что это агония. Симптомы весьма тревожные.

– Да, – понимающе пролепетала сестра, тут же спросив из любопытства: – А в вертолете есть электрошок?

– Там найдется все необходимое, – уклончиво поведал он. – Но вы же понимаете, что это не полноценная клиника.

Она целиком доверилась «специалисту» и принялась паковать чемоданчик лекарствами. Карлос вывез каталку в коридор, предварительно выпустив туда «отремонтированного» японца. «Голиаф» с ненавистью проводил азиата взглядом, считая японца с поврежденным пальцем главной причиной столь продолжительной задержки. Он с удовольствием сломал бы «узкоглазому» всю руку, если бы так не торопился. Спешил и Карлос.

– Поехали! – приказал он громиле, и каталка тронулась в путь к каюте номер 812. Санитарка с кейсом едва за ней поспевала.

Стоящего обеими ногами в преисподней Дика в миг погрузили на незамысловатое транспортное средство. Инъекции не помогли. Глаза Цезаря закатились, нервные рецепторы онемели под воздействием яда, рот наполнила горькая слизь. Его бы рвало, но желудочные резервуары опустели до основания. Отрава удалила из организма все, что поддерживало жизнь. Смерть вступала в свои права медленно, смакуя свой победоносный блицкриг, безжалостно поражая клетки, атрофируя сосуды и оставляя сознанию только секунды для прощания с меркнущим светом. Дик ничего не чувствовал, но слабый пульс еще бился, взяв на себя роль хронометра его последнего спринтерского маршрута, пролегающего между каютой номер 812 и прилетевшим из города реанимационным вертолетом. Теперь санитарка бежала впереди, указывая кратчайший путь к корабельному юту.

Люди Канозы под предводительством очухавшегося от удара по голове Освальдо следовали по пятам. Увидев издали ретирующихся итальянцев, среди которых находился тип, лишивший жизни Сикейроса и устроивший побоище в казино, Освальдо заорал во все горло:

– Стоять!!!

Но телохранители Дика даже не обернулись на оклик. Оглянулся лишь Карлос. Он сделал это непроизвольно, перед тем как отправить медсестру обратно в медпункт, от греха подальше, и нырнуть в вертолет, чтобы окончательно спрятать свои черные словно смоль усики от глаз плохого человека, об чью голову он давеча разбил хорошую гитару. Однако переодевание и смена мизансцены не сбила с толку оскорбленного Освальдо, а покидающие судно итальянцы заставили его мозг, где подозрительность убитого наставника нашла уютную обитель, работать с удвоенной энергией. Видимо, череп этого парня был настолько крепким, насколько его лобная кость была тверже разлетевшейся на обломки гитарной деки. Большинство телохранителей мафии, невзирая на этническую принадлежность, неотличимы друг от друга ни по виду, ни по характеру. Чем тверже череп, тем миниатюрнее мозги, для которых он служит охранной оболочкой.