– Он в помещении для свидетелей, – дозвонился до адвоката Хорхе.

– Слава богу, – взмолился мистер Крэйг, подняв глаза к небу. Он поверил в свое адвокатское счастье до конца, когда получил анонимную записку следующего содержания: «Мы не показываем заявление – вы не рассказываете о похищении». Сделка устраивала обе стороны, и Крэйг кивнул в знак согласия Педрозе. Тот шелковым платочком вытер со лба капельки пота и принялся удалять файл, добытый путем угроз и шантажа. Меньше всего преуспевающий адвокат, нанятый доном Орландо отстаивать интересы майамских родственников мальчика, хотел стать соучастником преступления. Информаторы доложили, что Хуан Мигель в здании, что трое похитителей убиты, а один арестован. Даже сеньор Каноза не мог дать стопроцентную гарантию, что его человек не заговорит.

– Где же ваш податель иска и главный свидетель? – спросил судья подошедшего к трибуне адвоката Крэйга, тут же обратившись к его оппоненту, подбежавшему следом: – И когда мы услышим сенсационное заявление мистера Гонсалеса?

– Ваша честь, мы стали жертвами компьютерных хулиганов, которые прислали на наш адрес фальшивку, которая только что самоликвидировалась, – сохраняя хорошую мину при плохой игре, поведал мистер Педроза.

– Что у вас? – нахмурившись, посмотрел он на Крэйга. – Ваш подопечный нашелся?

– Хуан Мигель Гонсалес готов занять место у кафедры и дать показания, – включив надменность, произнес мистер Крэйг.

– В качестве свидетеля со стороны истца в зал суда приглашается гражданин Республики Куба Хуан Мигель Гонсалес, – объявил судья, вызвав шушуканье на зрительских скамьях и взбодрив слегка уставших операторов с видеокамерами.

Хуан Мигель робко вошел в зал судебных заседаний, внял предупреждениям об ответственности перед Богом и перед законом за дачу ложных показаний и сел у кафедры.

Ему задавали вопросы. Они казались ему пустыми. Но он отвечал на них прямо, не скрывая ничего. Да, один раз он все-таки отшлепал Элиансито за то, что тот укатил с друзьями по двору на большое расстояние от дома на своем кустарном самокате. Да, он любил Элисабет всем сердцем, но изменил ей физически. Он не в силах был соврать. Его ложь стала бы очевидной для всех. В последнее время их отношения были далеки от идиллии. У него появилась новая семья. Но он ни на секунду не забывал о своем первенце. Да, он идейный коммунист и не получал никаких угроз от лидеров Кубы. Да, он считает, что лучше, чем на Кубе с родным отцом и обеими бабушками, ребенку нигде не будет. Да, он слышал по телевизору, что Элиансито призывает его остаться с ним в США и что родственники в Майами будут рады приютить отца мальчика.

– Есть ли у вас что добавить к вышесказанному? – поинтересовался у кубинца судья. Хуан Мигель испугался, ужаснувшись мыслью – может, он что-то упустил или показался недостаточно убедительным. Он ведь не видел, что бабушки Ракель и Мариэла и школьная учительница Элиансито одобрительно кивали и плакали. Он боялся все испортить недостатком красноречия. Что еще сказать, чтобы они отпустили его сына, чтобы они не сделали с ним ничего плохого? Чтобы они оставили в покое его маленького мальчика. Не пугали его родной страной и родным отцом, не трогали его, не обижали. Чтобы они освободили Элиана!

– Если вдруг выйдет так, что Элиансито не сможет вернуться домой, – дрожащим голосом заговорил отец, – пусть мой мальчик знает, что у него есть дом, куда он всегда сможет вернуться. Есть папа, который его любит больше всего на свете и который ослаб от этой любви настолько, что готов предать весь белый свет ради своего сыночка. А ведь раньше я думал, что любовь может сделать сильным даже немощного. Любовь к родине сделала из малочисленного кубинского народа героическую нацию. Ты ее частичка, Элиансито!

Не забывай, у тебя есть бабушки, которые души в тебе не чают. Есть учителя, которые помогут наверстать школьную программу, если ты по какой-то причине отстанешь. К примеру, по истории своей маленькой, но великой страны. Твоей Кубы, которая будет ждать своего гражданина и не откажется от тебя никогда. Там нет столько игрушек и других развлечений, но это дело наживное.

Элиансито, когда ты повзрослеешь, то сможешь самостоятельно решить, где тебе лучше – дома или в гостях. Я не могу остаться здесь с тобой не потому, что в Америке плохо. Просто это может отсрочить твое возвращение домой. А я не враг своему сыну. Я не собираюсь лишать тебя отчизны и народа, который как один встал за тебя горой. Который из простых людей, таких, как твой отец, научился превращаться в одного огромного исполина, героя, способного защитить свою родину. Кубинцы могли бы отдать свои жизни за тебя прямо сейчас, но они умеют и ждать. Мы обязательно тебя дождемся, сынок.

В одиночку еще можно струсить, смалодушничать. Особенно когда враги не оставляют тебе выбора. Надеюсь, тебе не придется повторять ошибки твоего отца. Я не смог до конца остаться патриотом. Запомни, нет ничего хуже предательства, нельзя обманывать надежды доверившихся тебе людей. Но я также знаю, что героям свойственно великодушие. Они способны прощать оступившихся, и они с радостью примут искренне раскаявшегося.

Если я вернусь на Кубу без тебя, мой мальчик, то я вернусь к своему народу с надеждой на твое скорое возвращение. Я буду ждать, мой любимый.

– Хорошая речь, но ты никого не предал, – шепнул словно по секрету довольный Крэйг и пояснил: – Не было никакого твоего телезаявления. А следовательно, не было похищения. Бюро никогда не признается в том, что проворонило своего подопечного в пяти минутах ходьбы от Капитолия.

Судья удалился, чтобы спустя десять минут озвучить решение. Оно было прогнозируемым:

– Временное опекунство над гражданином Кубы Элианом Гонсалесом прекратить. Службе иммиграции и натурализации под контролем министерства юстиции Соединенных Штатов предписывается депортировать Элиана на родину в сопровождении и под опекой ближайшего родственника – отца Хуана Мигеля Гонсалеса в десятидневный срок. Решение суда обжалованию не подлежит.