Токарь с восхищением уставился на нее, не в силах оторваться. Невозможно было продолжать просто сидеть и делать вид, будто его не особо волнует вид ее загорелого тела. Небольшие, идеальной формы груди, цвета молочного шоколада, призывали Токаря сейчас же, сию секунду, разорвать в клочья закрывающий их бюстгальтер. Белоснежные чашечки на бронзовой коже. Кофе с молоком. Хочется пить, обжигая глотку. Сейчас Токарь испытывал нечто большее, чем простое желание обладать ею. Давно забытое чувство, когда он был еще подростком. Двенадцатилетний, не знавший женщину, смутно представляющий себе мастурбацию, он смотрел родительские порнокассеты, и все его тело била мелкая дрожь. Он не умел себя успокоить, не знал, как это сделать. Маленький Токарь не понимал, что именно он хочет от пышногрудых женщин на экране. Он хотел растерзать их на куски, хватать за волосы, кусать, выпить все их соки, завладеть ими целиком, вобрать в себя без остатка, всем телом тереться об их промежности, вцепиться в груди и сжимать со всей силы; крепко, что есть мочи обхватить их руками и ногами, слиться воедино и, взорвавшись, раствориться в воздухе.

И теперь, глядя на полуобнаженную Нину, Токарь снова испытывал те же чувства, что и тридцать лет назад.

Девушке передалось его возбуждение. Она перестала улыбаться. Глаза смотрели шире. Ноздри стали жадно втягивать воздух, а губы слегка подрагивать. Она выпустила из рук вещи, уронив их на пол, медленно сняла с плеч бретельки бюстгальтера и, не расстегивая, стянула его на живот.

Во рту у Токаря пересохло.

Он увидел бледные, немногим темнее самой груди, аккуратные ареолы. Острые, как шипы новенького кастета, маленькие соски.

Токарь задрожал. Рывком поднялся с кровати и вдавил собой в стену трепещущее тело Нины. Ее шея источала аромат магнолии и пионов. Духи, от которых у Токаря болела голова, раскрылись новым запахом. Только сейчас это было неважно. Жадно целуя, он слегка рассек губы девушки, но не успел извиниться, раньше поняв, что это лишнее: Нина издала сладкий стон, похожий на плач. Токарь засасывал ее язык, заглатывал нижнюю губу и подбородок одновременно; с силой сжимал груди, твердые, как эспандер. Нина – тряпичная кукла. Она позволяла делать с собой все и, кажется, хотела большего. Выпустив грудь, Токарь ладонями сдавил ее лицо. Нина вскрикнула. Она смотрела ему в глаза, сверху вниз, через его пальцы, задыхаясь от наслаждения, дыша быстро и прерывисто. Она в абсолютной его власти. Готова на все, только прикажи. Токарь сильнее стиснул ее щеки. Теперь лицо Нины, сложившись в гармошку, походило на мордочку шарпея, но при этом не утратило своей сексуальности, скорее, наоборот. Покорная и униженная, она излучала похоть. Токарь не сомневался: вздумай он сейчас раздавить Нине голову, как сладкий гранат, она не стала бы сопротивляться.

Но неожиданно Нина взяла себя в руки и, преодолевая страсть, отстранила Токаря.

– Не сейчас. Я собираюсь в душ, милый.

Голос ее звучал умоляюще.

– Потерпи.

– Потерпи?! Ты издеваешься, что ли?! Я, блять, не робот! Я не могу!

– Не можешь? – с искренним участием переспросила она. – Но, милый, мы так долго были в дороге, на жаре. Ты должен меня понять.

Тяжело дыша, Токарь отступил немного назад.

Что это? Играет? Нет, не похоже. Просто женщина она и есть женщина. Тем более такая, как Нина. Одна из тех, кто даже на передовой фронта будет выглядеть ухоженно. Ты никогда не застанешь ее врасплох. Если ты просыпаешься в шесть, она встанет на полчаса раньше и приведет себя в порядок. Нет, Нина его не дразнила. Такие приемчики в ходу у малолетних идиоток. Роковые обольстительницы, в рот их. Его девочка не той масти. Но как ему отпустить ее сейчас? Они перешагнули тот рубеж, когда можно было остановиться, подавить возбуждение.

Токаря трясло. Разум его затуманился. Мысли были только об одном.

Он хотел ее прямо сейчас. Сию секунду.

– К черту твою гигиену, иди сюда, – срывающимся голосом сказал Токарь.

Он собрался сорвать с Нины оставшуюся одежду, потянулся руками, но девушка его опередила. Слегка приспустив токаревские штаны, она оттянула вниз резинку трусов. Член Токаря, точно черт из табакерки, выпрыгнул наружу и, моментально распрямившись, затвердел. Нина обхватила его рукой.

– Извини меня, я должна была подумать, – виновато проговорила она, медленно поводя кулачком от основания члена до головки и назад. Медленно – только затем, чтобы привыкнуть к форме и объему.

Токарь стоял, не шевелясь. Руки его висели вдоль тела.