— Ты нам все борта пообдираешь! Давай поаккуратнее…
Валера не ответил, и я отвернулся от его чумазого затылка, снова пристально разглядывая мелькающие за бортом тени и черные остовы.
Через пару минут машин стало меньше, и мы разогнались километров до сорока в час. Палыч уверенно держался сзади, двигаясь с отключенными габаритами и светом.
Я начал было думать о том, что пришлось испытать этим детям в автобусе, но тут же запретил себе мысли на эту тему, ибо сразу понимающе откликался Чужой, начинало сводить скулы, а палец рефлекторно тянулся к курку, и я боялся не совладать с собой.
Еще через пару километров машин на шоссе не осталось вовсе. Валера врубил фары и газанул уже под сто. Тут же мигнул фарами автобус сзади, и я нервно крикнул Васильеву:
— Сбрось скорость, Палыч не успевает…
Мы поехали чуть медленнее, и Валера закурил «беломорину». Сизый дымок немедленно заполонил весь салон. Я услышал возню рядом с собой, и негромкий голос спросил из темноты:
— А что, здесь можно курить? Тогда я тоже подымлю, вы позволите?
Напряжение недавнего боя меня уже отпустило, и я ответил деду совершенно человеческим, нормальным тоном:
— Курите, конечно. Сильно перенервничали, да?
Дед поднялся с пола, отряхнул брюки и пиджак, сел в кресло, неторопливо закурил (тоже папиросу, как и Валерка) и только потом с достоинством ответил:
— Да. Я действительно испытал сильные эмоции…
Глава шестнадцатая
Не доезжая километров пятьдесят до Каширы, нам пришлось снизить скорость почти до пешеходной — все шоссе оказалось усеяно мешками с песком или старыми шинами. Мы тащились эти километры почти четыре часа, поэтому встретили рассвет еще в дороге.
Увидев мягкий и широкий склон и спокойную речку по своему борту, я вдруг вспомнил запахи в «Икарусе» и крикнул Васильеву:
— Здесь надо переждать!
Он не стал спорить. Мы медленно съехали к берегу, сделали полукруг и встали так, чтобы можно было сразу, без разворотов, вырулить на шоссе.
«Икарус» повторил наш маневр. Когда он встал, я тут же вышел наружу, заранее обмирая от того кошмара, который мне предстоит увидеть и услышать.
Палыч тоже сразу вышел из автобуса, и мы встретились с ним на полпути между нашими машинами, как парламентеры последней войны.
— Тридцать пять человек. Детский дом «Солнышко», мля. А пионерский лагерь назывался «Ромашка». Они в Москву возвращались, из «Ромашки» в «Солнышко», мля. Короче, бухгалтершу сразу замочили — пожилая тетка была. Вожатую забрали для развлечений. Водила еще был. Удрал, наверное.