Глава 24

Тело отца обрядили в чистую отглаженную форму сборщика взносов «Эн-эйч-кей» и положили в простенький гроб. Наверное, в самый дешевый из всех возможных. Хлипкий, словно сколоченный из фанерных ящиков от печенья, лишь бы не развалился. Хотя роста покойник был невысокого, он почти упирался в края этой угрюмой конструкции как ногами, так и головой. Голая фанера, никаких украшений. «Вы не возражаете против такого гроба?» — смущенно уточнил распорядитель из похоронного бюро. «Не возражаю», — ответил Тэнго. Отец выбрал себе такой гроб из каталога и заплатил своими деньгами. Если не было возражений у него самого, откуда им взяться у Тэнго?

Лежа в этом скромном гробу в униформе сборщика взносов «Эн-эйч-кей», отец совсем не походил на мертвеца. Казалось, просто прилег работяга вздремнуть в час обеденного перерыва. И сейчас встанет, нахлобучит фуражку и пойдет дальше собирать с людей взносы. А униформа с эмблемой телерадиокорпорации — его настоящая кожа. В ней он родился, в ней его и сожгут. Глядя сейчас на отца, Тэнго не мог припомнить его ни в какой другой одежде. Точно старый солдат из музыкальной драмы Вагнера, отец предается огню в боевых доспехах.

Во вторник утром на глазах у Тэнго и Куми Адати гроб закрыли крышкой и заколотили гвоздями. Затем поместили в катафалк — точнее, все в ту же «Тойоту», что увозила тело отца в морг. Только теперь каталку заменили гробом. Наверняка это самый дешевый катафалк. Никаких украшений. Никакой тебе музыки из «Сумерек богов». Но и против такого катафалка Тэнго возражать не стал. Да и Куми Адати, похоже, это ничуть не трогало. Обычное транспортное средство. Главное — один человек покинул этот мир, а другие должны запечатлеть этот факт в своей душе как реальность. Сев в такси, Тэнго и медсестра поехали за черным фургоном.

Крематорий располагался не очень далеко в горах, чуть в стороне от дороги, бежавшей вдоль берега. Сравнительно новое здание, без каких-либо особых примет, куда больше походило на некий завод или госучреждение. И разве что тщательно ухоженные газоны во дворе да высоченная труба, подпирающая небеса, намекали на его особое назначение. Работы сегодня в крематории было немного, и гроб доставили к печи в назначенное время, без проволочек. Очень медленно тот заполз по транспортеру в жерло печи, и тяжелая металлическая дверца закрылась наглухо, точно люк у подводной лодки. Немолодой служащий в белых перчатках поклонился Тэнго и нажал кнопку розжига. Куми Адати повернулась к дверце и сложила перед собой ладони. Тэнго сделал так же.

Почти час до завершения кремации они с Куми Адати провели в зале ожидания. Медсестра купила в автомате две банки горячего кофе, и каждый молча выпил свою. Они сидели вдвоем на скамейке перед огромным окном. Снаружи за стеклом был садик с пожухлой травой и голыми деревьями. На одном сидели две пичужки неизвестной породы — мелкие, длиннохвостые. Они кричали неестественно громко для своих размеров и при каждом крике задирали хвосты.

Над деревьями раскинулось голубое зимнее небо без единого облачка. На Куми Адати — кремовое пальто из плотной шерсти с крупными пуговицами. На Тэнго — темно-серый пиджак, под ним черный свитер, на ногах — коричневые мокасины. Самый официальный наряд в его гардеробе.

— Вот и моего отца здесь сожгли, — сказала Куми Адати. — Все, кто пришел его проводить, курили не переставая. И под потолком собралось целое облако дыма. Ведь почти все они были его коллегами-рыбаками.

Тэнго представил эту картину. Группа загорелых мужиков в кое-как сидящих на них черных костюмах. Выражая соболезнования товарищу, помершему от рака легких, все как один дымят сигаретами. Но сейчас в зале ожидания, кроме Тэнго с Куми Адати, не было ни единой живой души. А вокруг царила полная тишина. Ничего не слышно, кроме резких выкриков птиц. Ни музыки, ни людских голосов. Солнце мирно ласкало землю, проникало в зал через окно и расплескивало на полу у их ног безмолвные лужицы света. Время текло спокойно и плавно, как вода в реке перед устьем.

— Спасибо за то, что пришла со мной, — наконец сказал Тэнго.

Куми Адати положила руку ему на запястье.

— Но ведь одному очень трудно. Лучше, чтобы кто-то был рядом. Это так, я знаю.

— Наверное, ты права, — согласился Тэнго.

— Что бы ни произошло, смерть человека — всегда событие страшное. С каждой новой смертью в этом мире разверзается очередная дыра. К этим дырам нужно относиться с уважением, или они никогда не затянутся.

Тэнго кивнул.

— Оставлять дыры распахнутыми нельзя, — добавила Куми Адати. — Иначе туда может кто-нибудь выпасть…

— Но бывает, что человек, умерев, уносит с собою тайну, — сказал Тэнго. — И когда дыра затягивается, тайна остается неразгаданной.

— Думаю, так и нужно.

— Почему?