— Очень может быть. В каждой сцене этой истории фукаэри — ключевая фигура. Центровая, как глаз тайфуна.
Комацу прищурился и сцепил на столе пальцы. Как делал всегда, если хотел размышлять очень быстро и эффективно.
— Послушай, дружище. Но что, если та Фукаэри, которую мы знаем, — на самом деле Дота? А ее Маза как раз и осталась в секте?
Эти слова ошеломили Тэнго. Подобная мысль еще ни разу не приходила ему в голову. Для него Фукаэри была существом реальным, а вовсе не чьей-либо копией. Но если подумать, обратное также не исключалось. «He-волнуйся. Я-не-беременею. У-меня-не-бывает-месячных», — заявила Фукаэри той ночью после их странного одностороннего секса. Что, наверно, естественно, если она — чья-то копия. Ведь второе «я» не может воспроизвести само себя. На это способна только Маза. И все же проверить, что Тэнго спал не с самой Фукаэри, а с ее копией, никакой возможности не было.
— Та Фукаэри, которую знаем мы, — ярко выраженная индивидуальность, которой движут ее внутренние ориентиры, — сказал Тэнго. — Вряд ли чье-то второе «я» могло бы этим похвастаться.
— Да уж, — согласился Комацу. — Тут ты прав. Что ни говори, девочка — личность, и в независимости ей не откажешь. Вынужден с тобой согласиться.
И все-таки Тэнго чувствовал: в этой юной красавице скрывается некая тайна. Странный код, который ему необходимо расшифровать. Кто же она — копия или оригинал? А может, само это разделение ошибочно? И Фукаэри способна, когда ей нужно, меняться из оригинала в копию и обратно?
— Кроме этого, остается еще несколько вопросов, — добавил Комацу, расцепил руки и уставился на свои пальцы, слишком тонкие и длинные для мужчины за сорок. — Голос умолк, Источник высох, Прорицатель умер. Что же тогда могло случиться с Дотой? Вряд ли она ритуально умерла сразу вслед за мужем, как полагалось вдовам Древней Индии…
— Когда умирает ресивер, работа персивера заканчивается.
— В рамках твоей гипотезы — так-то оно так, — кивнул Комацу. — Но неужели девочка писала «Воздушный Кокон», предвидя все эти последствия? Ведь тот же Лысый сказал мне, что Фукаэри не планировала ничего заранее. По крайней мере, сама. Откуда же она знала?
— Вся правда, наверно, не откроется нам никогда, — ответил Тэнго. — Но лично я не верю, что Фукаэри хотела свести в могилу собственного отца. Скорее всего, отец ее понимал, что умирает. И сам устроил дочери бегство из секты, стараясь уберечь ее от последствий. Также не исключаю, что своей смертью он хотел освободиться от Голоса. Хотя, конечно, это всего лишь гипотезы.
Наморщив нос, Комацу надолго задумался. Потом глубоко вздохнул и огляделся.
— Ох, и странный мир… Где гипотезы, где реальность, с каждым днем разобрать все труднее. Вот ты, Тэнго, как писатель — по каким критериям определяешь, где во всем этом реальность?
— Реальность — там, где кровь от укола красная, — ответил Тэнго.
— Ну, тогда я-то уж точно в реальном мире, — сказал Комацу, нервно потирая запястья со вздутыми венами. Нездоровыми венами, измученными алкоголем, никотином, бессоницей, интригами светских салонов. И, залпом прикончив виски, поболтал льдом в стакане.
— Ладно, поехали дальше. И к чему же в итоге тебя приводят твои гипотезы? Даже интересно.
— В итоге они ищут нового прорицателя — Того, Кто Слышит Голос. Но и не только его. Параллельно им понадобится новая Дота. Ведь очередному ресиверу нужен свой персивер.
— Иначе говоря, для начала им необходима новая Маза. А значит, придется плести новый Кокон. Н-да, похоже, работы невпроворот!
— Вот почему им сейчас, мягко говоря, не до шуток.
— О, да.