*

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ПОРФИРА. 5 мая 1918 года.

– Я люблю тебя. Безумно люблю. Спасибо тебе за детей.

Маша счастливо сжимала в объятьях двойню наших близнецов. Цесаревича Наследника Александра и Царевну Викторию. Названых в честь дедов – Императора Всероссийского Александра Третьего и Императора новой Римской Империи Виктора Эммануила.

Слезы счастья катились по ее щекам…

Глава 3. Три Наследника короны

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. МАЛАЯ КАМИННАЯ. 5 мая 1918 года. Рассвет.

С отвращением смотрю на бутылку. Вот же гадство.

Причем, чем ближе был срок, тем большим было у меня настроение сразу после благополучных родов просто и банально напиться на радостях. Но даже это не получается у меня.

Увы, нет.

Даже особой радости не чувствую. Какое-то моральное опустошение.

И в нашу квартиру возвращаться вообще не хочется. Что мне там делать без Маши?

Как-то так сложилось, что более-менее откровенно (в известных пределах) я мог говорить лишь с женой, но Маша сейчас спит под надзором медиков, а я пытаюсь осмыслить произошедшее и самого себя в этом произошедшем.

Вроде и радость у меня, но видимо накрыл меня отходняк после долгой и большой нервотрепки, погружая меня в какую-то не то тоску, не то просто меланхолию.

Плеснув все же в бокал, встаю с кресла и распахиваю рамы. Холмы и горы противоположного берега уже четко очерчены предрассветной бледностью неба. Ни облачка. Тих Босфор. Даже силуэт какого-то судна словно замер на водной глади.

Затих древний Константинополь. Даже колокола церквей перестали звонить.

Час перед рассветом. Самый тоскливый час замершего в каком-то оцепенении времени. Ночь уже кончилась, а утро еще даже не началось.

Безвременье.

Штиль.

Даже волны не колышут водную гладь.