– У вас есть догадки? Кто убийца?

– Не знаю. Единственное, о чем мы можем сейчас говорить, – так это о том, что убийца должен иметь доступ к орудию преступления и печатной машинке, имеющей дефекты. Он должен обладать малыми знаниями анатомии, хромотой и большой физической силой, чтобы совершить убийство за такой короткий срок. Точные мотивы назвать невозможно. Ненависть к проституции? Личные факторы? Смертельная болезнь, полученная в борделе? Половина жителей бедных районов, чья профессия связана с режущими предметами, попадает под эти критерии.

Клаудия сильно огорчилась таким ответом, но вслух произносить этого не стала, убрала руки в карманы пальто, съежившись еще больше, и медленно пошла дальше. Я покорно последовал за ней и не переставал бдеть за окружающей обстановкой, высматривая недружелюбно настроенных представителей банд, растворившихся среди прохожих.

Убогие улицы Ламбета, ничем не отличавшиеся от улиц других нищих районов столицы, заставляли перенимать заразительное меланхолическое настроение рабочих, с которым не мог справиться даже кокаин.

Кварталы, похожие на одно большое кладбище, были плотно застроены двухэтажными кривыми домами, которые давно требовали капитального ремонта и напоминали монастырские кельи, где проживала беднота: голодные дети, старики, разбитые параличом, и взрослые, медленно умирающие от тяжелой работы и алкоголизма.

Родители пугали юную интеллигенцию местными промозглыми переулками и хмурыми людьми, наблюдавшими дневной свет сквозь крохотные, грязные окна фабрик. Сами жители трущоб имели тусклое представление о своем будущем, не знали, в чем заключалась конечная цель, и подсознательно понимали, что с рассветом каждого следующего дня их жизнь не изменится.

– Проклятые братья Бисли! – выпалил пьяный молодой человек, падая из двери паба прямо под ноги Клаудии. – Проклятый район!

Следом за незнакомцем из дома вывалился весьма свирепого вида мужчина с разбитыми костяшками на руках, который поднял юношу над землей и с такой силой встряхнул, что на мгновенье показалось, будто последний никогда не придет в чувство. Однако пьяница не проронил ни слова – он даже не пытался вырываться или закрываться руками.

– Мы в клоаке, Генри, понимаешь!? – орал мужчина на почти бессознательное тело. – Где твои обещанные богатства!?

– Беспризорники приносят хороший доход, – ответил парень, сплевывая и едва управляя своим языком. – Им нужно время!

– Двенадцать пенсов за неделю – это хороший доход?! Чтобы завтра ты отвалил от детей и придумал нам реальное дело! Я устал жрать помои!

Отбросив сообщника в сторону, которого сразу же стошнило, бандит ушел обратно в паб и громко хлопнул за собой ветхими дверьми. Тем временем на пьяного юношу кто-то с верхних этажей опорожнил свой ночной горшок.

– Да-а-а. Чудный вид обгаженных улиц старой Англии. Как будто и не девятнадцатый век на дворе, – сказал я. – Не наше с вами графство Сурей, конечно, но посмотреть тоже есть на что.

– Вдруг стало понятно, почему мне больше нравится работать с мертвыми, – с отвращением ответила мисс Дю Пьен. – Осталось понять, почему другие боятся их до холодного пота.

До работного дома Клаудия шла по краю тротуара, держалась подальше от окон и каждый раз вздрагивала, когда мимо пробегала шпана, просившая хотя бы пенс и кричавшая нам вслед непристойные ругательства.

Мелкие пакостники, ходившие в рванье, больше похожем на мешки из-под овощей, так и норовили под «случайным столкновением» украсть кошель, висящий на ремне. Если у них это получалось, то деньги уже никогда не возвращались владельцу. Дети работали на районные банды, а с последних полиция имела долю, поэтому заявления о кражах отделы принимали, но рассматривали очень неохотно.

– Мои ботинки все в дерьме, – сердито сказала мисс Дю Пьен, обстукивая обувь о поребрик. – Надо будет приобрести высокие сапоги, как у вас. Не напасешься денег на мыло, чтобы стирать брюки каждый день.

– Бросьте причитать, – ответил я, устало потянувшись. – В конце квартала деревянный забор с блеклыми афишами. Прямо за ним нужный нам работный дом.

– Когда вы уехали от ресторана, лорд Абберлайн вернулся и разговорился со мной. Он назвал преступление мистическим ритуалом. Его подчиненные нашли пустую бутылку и остатки свечей недалеко от места, где лежал труп.

– Вот вам еще одно предположение. Иногда бутылка и свечи – это просто бутылка и свечи, а Виктор – обычный идиот, – задумчиво сказал я, а потом, глядя на то, как мисс Дю Пьен продолжает обстукивать свои ботинки, усмехнулся, прибавив: – Заканчивайте строить из себя ирландскую танцовщицу. Пора двигаться дальше.