Глава 4.

— Эк, ты, сына, как быстро все самостоятельно решил! — Отец аж крякнул, с явственной обидой в голосе, от моего такого неожиданного известия, что в конце лета я из деревни свалю. У него ж хозяйство, планы на его развитие, в конце концов. — Стоит ли так вот торопиться? Не убежит твоя Москва никуда. А мы здесь еще деньжат подкопим.

— Папа, ты не понимаешь, — начал я схода горячиться в попытке доказать обоснованность своего решения, — эти курсы только-только организуются, потому на них всех берут, без ограничений, лишь бы аттестат о среднем образовании был, да Сила магии по своему значению за двадцать единиц выходила. Но вот на что угодно готов спорить, что уже, быть может, в следующем году всякие ограничения для вновь поступающих появятся. Магия — это ж практически оружие! Не может быть, чтобы власти на распространение оружия среди народа ограничений не наложили.

— Ну, какие тут могут быть ограничения? Ладно, если намеченное по плану число хоть каких-то учеников наберут. — Отец скривился недовольно. — Всякие там аристократы, с их фамильными секретами, зельями, да артефактами, почти все из страны сбежали, а кроме них не так уж много людей в Силу магии вообще вкладываются. Да, сильный маг — это, конечно, звучит, но ведь пока он силу не набрал, его соплей перешибить можно. Да и работы для начинающих магов, почитай, толком и нет, в отличие от тех же рабочих и инженеров, которые почитай на каждое производство требуются.

— Поверь мне, ограничения точно будут! Может, только исключительно пролетариев распорядятся принимать. Мало среди них подходящих окажется, какой-нибудь комсомольский призыв придумают или разнарядку от силовых ведомств.... Вариантов много. В одном твердо уверен, это один из последних вагонов, и мне в него обязательно заскочить нужно, чтобы он меня к хорошей жизни доставил.

— Да что ты заладил, вагон, уехать! — Внезапно взорвался отец. — Не держу я тебя, вот, совсем не держу! Считаешь, что нужно ехать, езжай. Ты же человек взрослый, своей головой способен думать. Просто, у меня в хозяйстве проблема с твоим отъездом в полный рост встанет. Не справимся мы с твоей матерью с таким вот хозяйством. Слишком широко размахнулись. Сейчас вон, зима, а и то, уход за скотиной и реализация продукции практически все наше свободное время забирают. Ты вон, и охотиться почти перестал, а я ведь знаю, как ты любишь это дело.

— Этот вопрос я уже и сам прикидывал. Нам нужно здесь сразу два дела сделать: первое, это работников себе в помощь нанять. Тех же Ширяевых, к примеру. Их много, одной семьи тебе как раз на все дела хватит. Если деньги за заработанное не зажимать, нормально доходом делиться, так очень неплохо может выйти….

— Сам же говорил, что вскоре за наем работников будут ссылать в места отдаленные! — Перебил меня отец. Похоже, тоже на эту тему думал и ни до чего не додумался.

— А это, как раз, второй вопрос, который безотлагательно решать придется. Нам нужно будет на всю семью запастись новыми документами с новой, никому не известной фамилией. И сделать это нужно быстро, пока на местах, где подобные документы выписывают, бардак еще в какой-то мере сохраняется. Вон, сравни год нынешний, допустим, с двадцатым или даже двадцать первым. Ведь намного больше порядка стало. А еще через пару-тройку лет вообще гайки закрутят. Не добыть нам левой метрики будет.

— С документами ты хорошо, сына, придумал. — Отец призадумался. — Есть у меня знакомец в Барнауле, на последних сборах в одном взводе были, так он, как раз еще с дореволюционных времен в паспортном столе и работает. Сейчас, правда, его контора как-то по-другому называется, но смысл то один, хоть назови ты документ мандатом каким, а министерство внутренних дел наркоматом. С делами немного раскидаюсь, съезжу.

На том и порешили. И того же Витьку Ширяева, Семенова старшего брата, на время отъезда отца на месте нашего работника наметили опробовать. Зимой ему все равно, делать особенно нечего. Наверняка, рад будет, что работу денежную на это время предложим.

Несколько дней пролетело. На посиделки к Ускову сходил. Весело было. Молодежь же, выдумщики еще те. И Машка мной довольна осталась. Дома мы новую партию масла и сыров выработали. В этот раз с ними отец в город поехал. Он так решил, сразу из Рубцово в Барнаул ехать. И дороги, таким образом, до Барнаула все ж чуток поменьше останется, и перед односельчанами не засветится лишний раз с поездкой: увез и увез сыры. А то, что вместо пары суток отсутствовать будет пару недель,… так кто на это особое внимание обращает. Может, просто от жены загулял мужик.

Ну, а мы с Витькой Ширяевым принялись хозяйствовать. Хотя, какой, с Витькой! Он всех своих младших нагнал, чтобы побыстрее заданные ему обязанности выполнить. Впрочем, то его дело было, он же с ними из части своего заработка расплачиваться собрался.

Ха! На появление снующих по хозяйству младших Ширяевых наша Дарья внезапно очень активно отреагировала. Так-то она по хозяйству тоже работала, конечно, у матери лодыря особо в семье не погоняешь, но как бы из-под палки, любое действие только с отдельного указания начинала, а тут разважничалась, сама, вперед любой команды, начала работу для себя и Глашки, Витькиной младшей сестренки, искать. И вполне это у нее получалось! Тех же кроликов взять, столько пуха с них начесали, что на всю семью варежки и носки можно было связать, да еще бы и осталось про запас. «Хозяюшка растет!» — Это Витька Ширяев про нее сказал, а Дашка внезапно вся зарделась, хоть прикуривай об нее. Доброе слово, оно и кошке приятно, а моя маленькая сестренка такие слова похвалы просто обожает.

Прошли две недели, отец из своей поездки возвратился. Витька Ширяев временный расчет от работы получил. Судя по его довольной физиономии, оплатой он остался вполне доволен. Еще и посулил, мол, в любой момент готов на таких условиях на помощь прийти. А наша Дашка наоборот, сильно расстроилась. У нее подружку внезапно отобрали, которой она уже верховодить почти приноровилась.

Когда мы в доме одни остались, без посторонних глаз, родитель похвастался перед нами с матерью своим «уловом». Тот товарищ из Барнаула помог ему не просто левые документы на чужую фамилию оформить, а сделал, что называется, комплект документов с историей. А просто в их паспортном столе завалялись с давних времен метрики целой семьи, погибшей в гражданскую. Глава семейства, его супруга и сын, четырнадцати лет. Но это тогда, в январе девятнадцатого, неизвестному мне подростку столько было, сейчас бы уже восемнадцать исполнилось. Я, конечно, на самом деле, чуток помоложе буду, но в целом, вполне подхожу. Так что, случись что, быть мне Иваном Елисеевым, сыном Прохора Кузьмича и Дарьи Федоровны Елисеевых, мещан Тобольской губернии, неведомо какими ветрами занесенными в Барнаул, да так там и поселившихся. Про Барнаул, кстати, этот проныра из паспортного стола отдельные справки выписал, нынешним годом датированные. Все честь по чести, захочешь, не подкопаешься.

Очень я всем этим метрикам и документам порадовался. Попадались, знаете ли, в интернете в прошлой жизни документы с отчетами высоких должностных чинов ОГПУ о выявленных беглых кулаках. Властям в конце двадцатых — начале тридцатых годов мало было просто крепких хозяев разорить, чтобы те своим примером не мешали колхозы на селе внедрять, они на бывших кулаков этакое сафари открыли. По всей стране разыскивали несчастных, которые, бросив нажитое, умудрились куда-то на новое место устроиться. Так что, господа чекисты, вот вам бумаги, в которых черным по белому, с соблюдением всех правил старой орфографии, написано, что наша семья вовсе не те дроиды, которых вы ищете.