Дживс подал магофон и Люсита залипла в него.

— По решению Палаты двадцать пять а дробь бис от седьмого января одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, использование магофонов и иной техники во время заседаний запрещается, — опять вмешался Брэндон.

Чтобы лорды не залипали в карманный тетрис, мысленно хохотнул Сергей и снова нахмурился. Настроение было никаким, слушать глупости Палаты не хотелось. Столько жил без них, прожил бы и еще, но увы. Лорд должен был явиться по требованию Палаты, невзирая на обстоятельства. Имелся краткий список исключений, как правило сводящийся к смерти и невозможности принять послание.

Можно было откатить жизнь, но это ничего не изменило бы, опять же увы.

— Ладно, отдай магофон Дживсу.

Вернулся дядя Альфард и они отправились в Лондон, в особняк Чопперов, а оттуда на маголетах в Палату Лордов. Официально-церемониальный «гроб» маголета-лимузина медленно тащился к зданию Палаты, три маголета сопровождения плыли рядом и выше, не превышая, впрочем, верхней границы. Люсита таращилась на столицу, старательно делая вид, что не потрясена, но все равно то и дело высовывала язык и забыла, что на ней неудобное и непривычное платье.

— Палата Лордов — не единый организм, — вещал дядя Альфард, — в ней есть свои партии и фракции, включая нашу.

— Нашу? — невольно переспросил Сергей, отрываясь от окна.

Мимо проплывал императорский дворец, крепость посреди города. Сергей попытался протянуть нить к Кристине, но торопливо отдернул, ощутив срабатывание щитов.

— Чопперы, конечно же! — провозгласил дядя горделиво, не уловив подтекста.

Сергей не стал шутить о партиях «Единая Британия» или какой-нибудь ВМФ — Великобританский магический фронт.

— Мы и так находились в первом десятке, теперь у нас союз с Малькольмами, фракция которых тоже сильна, ну и, разумеется, голоса наших союзников и родов клана, — продолжал перечислять дядя Альфард.

Каждый Священный Род, за которым стоял клан, как союз Родов, автоматически становился фракцией в Палате. Рода заключали союзы между собой, усиливались, голосовали вместе. Партия Императора, во главе с бывшим Родом Кристофера Фейна, Фармерами, первым родом в рейтинге. Партия Гамильтона (Сергей старательно сохранил скучающее выражение лица, хотя внутри просто вскипел), разнородное и рыхлое нечто, объединившееся вокруг ректора БАМ, мол, любые его предложения благо для страны. Партия войны, традиционно, кто выступал за более агрессивную политику, партия мира, кто поддерживал мирные начинания и даже партия мелких родов.

Кто не подчинялся Священным и пытался вместе как-то им противостоять. Все это перетекало и изменялось, разрывались и заключались союзы, плелись интриги, покупались голоса.

— Для вызова требовалось большинство голосов, но это еще ни о чем не говорит, — разглагольствовал дядя Альфард, опять умело скрывая тревогу за словами. — Может, просто подловили момент, ведь нас там не было.

Сергей потер переносицу. Оперативно сработали, плохой знак. Или те, кто попытался заманить его в ловушку, теперь пытались погубить и здесь?

— А кто инициировал вызов?

— Энтони Галвестон, мелкий род, партия Гамильтона, — подсказал Тобиас, который похоже специализировался на Палате и всем, с ней связанном.

Гамильтона, подумал Сергей, тут все сходится. Не сумел погубить чужими руками там, решил засудить здесь? Но в то же время было в этом что-то неправильное, попахивающее бредом и Сергей, чуть помыслив, сообразил что. Гамильтон легко мог явиться лично и убить Сергея там, у ацтеков или инков, или в дороге. На гнев Матери ему плевать, мощи бы хватило одолеть даже в прямом поединке, без этих уверток.

— Неважно, — вмешался дядя, — вот то, что его поддержали другие фракции — хуже, но все равно не смертельно.